Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— У меня тоже есть новости, — отозвалась громким голосом трубка. — Я скоро приеду в Москву, а на фронт будем возвращаться вместе, согласно твоей просьбе, так что приготовь всё, что желаешь взять с собой.

— Ты решил мой вопрос? — весело засмеялась она в трубку. — Спасибо, дорогой. Целую тебя.

— Я тоже, Дуняша. Значит, писем от сына нет?.. Да, почему-то он молчит. Ну, будь здорова! До встречи!

— Можно, товарищ командующий? — В комнату вошёл член Военного совета Запорожец. — Поеду в 59-ю армию генерала Галанина.

— Поезжай, — одобрил Мерецков. — Что-то у Ивана Васильевича иссяк наступательный дух. Всё ещё не создал опергруппу, которую должен возглавить генерал Алфёров. Словом, разберись там, Александр.

— Добро, я сажусь в вездеход и прямиком в штаб Галанина.

В полдень, когда Мерецков вёл переговоры по телефону с начальником штаба Ленинградского фронта, неожиданно в штаб фронта прибыли маршал Ворошилов, член ГКО Маленков и заместитель командующего ВВС Красной Армии генерал Новиков. Удивило, однако, Кирилла Афанасьевича то, что этим же самолётом Ставка прислала к нему заместителем генерала Власова. Мерецков недоумевал: кто проявил о нём такую заботу, Сталин или Шапошников? А может, Жданов? Власов был высок ростом, сутулый, лицо узкое, цвета серого мрамора. Он стоял рядом с Ворошиловым и не знал, как ему быть: то ли сейчас представиться командующему фронтом, то ли сделать это после заседания Военного совета. Его раздумья нарушил голос Ворошилова:

— Товарищ Власов, вам бы следовало доложить о себе!

Генерал молча шагнул к Мерецкову.

— Товарищ генерал армии, генерал-лейтенант Власов прибыл в ваше распоряжение!

«Голос писклявый, как у барышни», — подумал Кирилл Афанасьевич.

— Ну что ж, нашего полка прибыло. — Он пожал Власову руку. — Правда, если честно, об этом я Ставку не просил. Я просил дать мне ещё хотя бы одну армию, а мне прислали генерала. Но, видно, стоящий генерал, если им заменили целую армию, — шутливо добавил Мерецков.

Власов покраснел, но ни слова не вымолвил. «Так-то оно лучше, — подумал комфронтом, — важно дело, а вовсе не слова».

— Ладно, потолкуем после обсуждения насущных вопросов, — сказал Мерецков. — А уж коль вы мой заместитель, прошу сесть рядом.

— Не знал, что ты такой строгий, Кирилл Афанасьевич. — Ворошилов пожал ему руку и передал «горячий привет от товарища Сталина». — Верховный надеется, что врага на этом направлении вы одолеете.

— Стараемся, Климент Ефремович, но вы же сами видите, как мало у нас войск и оружия…

— У кого их больше? — парировал Маленков. Грузный, с полным лицом и круглыми бегающими глазами, словно чего-то искали, он сухо добавил: — Вы, Кирилл Афанасьевич, обещали товарищу Сталину разгромить немцев и этим помочь Ленинграду, так что старайтесь, не то вождь может рассердиться.

«Что вы-то понимаете в нашем военном деле?» — едва не сорвалось с уст Мерецкова, но он сдержал себя, пообещав воевать лучше.

Маленков посмотрел на маршала Ворошилова.

— Ну что, Климент Ефремович, начнём заседание Военного совета?

Разговор на Военном совете шёл по большому счету. Маленков упрекнул Мерецкова в том, что тот «недостаточно остро» поставил перед Верховным проблему подготовки войск фронта к наступлению. Теперь очевидно, что армии слабо подготовились к боям, они не всем были обеспечены. И что вышло на деле?

— А на деле вышел конфуз! — констатировал Ворошилов, пощипывая свои жёсткие усы. — Если 2-я ударная армия имела успех, то 4-й и 59-й армиям наступление не удалось. Их атаки раз от разу становились слабее, а это было на руку гитлеровцам. Ваш сосед, 54-я армия, тоже прекратила наступление. Почему?

— Она израсходовала все свои боеприпасы, — пояснил Мерецков.

— А куда смотрел командарм? — веско спросил Маленков. — Почему штаб фронта и вы лично упустили это дело?

— Не могу с вами согласиться, товарищ Маленков, — жёстко возразил Кирилл Афанасьевич. — Я не раз сообщал в Генштаб, что у меня большой недокомплект в боеприпасах, особенно в снарядах и минах.

— Вы же их получили? — спросил Ворошилов.

— Нет, — хмуро сдвинул брови Мерецков. — Но на днях мы всё получим, об этом меня уведомил генерал Василевский. — Он добавил: — После моего доклада Ставка разрешила перенести все усилия фронта в направлении Спасской Полисти и Любани. Теперь операция, которую мы проводим, Генштаб назвал Любанской. Поэтому мы создали группировку из трёх армий. Главная цель наступления — взять Любань, и войска фронта это сделают. Но прежде чем подойдут резервы, надо очистить коммуникации 2-й ударной армии…

Поздно вечером представители Кремля улетели в Москву. Вернувшись после их проводов, Мерецков вызвал к себе генерала Стельмаха.

— Садись, Григорий Давидович. Я хотел бы уточнить, сколько и чего недостаёт в войсках, особенно боезапаса…

Вскоре снова разгорелись бои. Мерецков всё время находился на переднем крае. Оборону немцев удалось смять и отбросить их войска на несколько километров. Во 2-ю ударную армию пошли машины с боеприпасами и продовольствием. Мерецкова окрылил этот успех. Поздно ночью, когда стихла пурга, а молодой месяц повис над лесом и болотами, вездеход въехал во двор штаба фронта. Командующего встретил генерал Стельмах.

— Как тут у вас? — Мерецков достал папиросу и закурил, вдыхая морозный воздух, пахнущий хвоей. — Генерал Новиков обещал подбросить нам десятка три самолётов. Он не звонил?

— Нет, но часть машин наши лётчики уже получили. Хочу завтра у них побывать, если вы не возражаете.

— Нет, дружище, завтра ты мне будешь нужен. — Мерецков помолчал. — Итак, угроза окружения 2-й ударной армии ликвидирована. Теперь все силы нужно направим, на подготовку удара по Любани. — Они вошли в штаб, и Мерецков спросил: — С чего начнём?

Стельмах между тем разложил на столе рабочие карты. Он предложил резервную гвардейскую стрелковую дивизию отдать 4-й армии генерала Гореленко, чтобы укрепить её.

— На её базе лучше создать 6-й стрелковый корпус, чтобы усилить им 2-ю ударную армию. Как считаешь? — спросил Мерецков.

— Интересная мысль, я — за!

— Вот этим и займись, дружище! Главное — не терять время…

Но случилось то, чего Мерецков никак не ожидал. Через несколько дней Ставка ликвидировала Волховский фронт, а его войска были переданы Ленинградскому фронту. У Мерецкова в душе возник холодок, словно туда попала льдинка. Невольно подумал: «Кто же толкнул Сталина на такой неверный шаг?» Вскоре всё выяснилось. В штаб фронта с неожиданным визитом прибыл генерал Хозин, командующий Ленинградским фронтом. Высокий, плечистый, серые глаза настороженно глядят из-под чёрных бровей. Мерецков как ни в чём не бывало пожал ему руку, кивнул на стул.