Александр Антонов - Воевода Шеин

Князь Игорь, поймав палаш, не вскинул его навстречу противнику. Он провёл рукой по обоюдоострому клинку и подумал, что ради Кати он должен выиграть этот поединок, хотя сам вид крови претил ему. Но нужно было биться, и князь Игорь, молодой, полный силы и ловкости, умения владеть любым оружием, хладнокровный и расчётливый в бою, поднял палаш. Вступая в бой, он надеялся завершить его бескровно. Как хотелось ему в этот миг заставить князя Димитрия признать себя виновным в том, к чему он вынудил его, князя Игоря!

И совсем другие мысли, да и не мысли, а неуёмная злость и ненависть двигали чувствами князя Черкасского. Он вспомнил кулачный бой на Москва-реке с Шеиным, когда был повержен на лёд, вспомнил свой позор в Суздале, когда попытался подсунуть Шеину фальшивый кинжал. Всё это подхлестнуло ярость князя, и он ринулся на Игоря слепо, опрометчиво. Палаши скрестились, и с первых же ответных ударов князя Игоря Димитрий почувствовал, что лёгкой победы у него не будет. Да и победит ли он этого спокойного, расчётливого, с железными нервами воина?

Получив на все прямые атаки мощный отпор, Димитрий пустил в оборот все свои финты, какими владел достаточно искусно. Он прыгал из стороны в сторону, отступал, заманивая Игоря напороться на клинок, вновь бросался вперёд. Но всюду встречал удар по своему палашу, который отбивал его оружие с нарастающей силой. Наконец один из ударов Черкасского достиг цели, он ранил князя Горчакова в левую руку, потекла кровь. Черкасский довольно вскрикнул и бросился вперёд, чтобы добить противника. Тут-то он и получил ответный удар в правую грудь.

Князь Черкасский ещё медленно оседал на землю, зажимая левой рукой рану, а в это время к князю Игорю со спины, с кинжалом в руках подбирался стременной Керим. Он был похож на рысь, готовую к прыжку на свою жертву. Но Господь отвёл от Игоря удар. В какое-то мгновение он почувствовал опасность, извернулся, упал на спину и выставил палаш. Керим животом упал на остриё клинка и, вскрикнув по-звериному, рухнул замертво.

Князь Игорь встал, отдал палаш одному из шляхтичей и, зажав рану на руке, медленно побрёл к палатам Льва Сапеги.

Всё, что случилось в глубине парка близ палат Льва Сапеги, видел его садовник Ануш. Он поспешил к своему господину. Найдя его в библиотеке, где Лев Сапега отдыхал после трапезы, садовник, тяжело переводя дыхание, сказал:

— Ясновельможный пан, там в парке московиты убивают друг друга.

— Позови слуг, пусть бегут туда.

Сапега сам поспешил из палат.

Едва он вышел на крыльцо, как увидел князя Игоря, который шёл к флигелю, где жил. Лев Сапега окликнул его:

— Князь Игорь, что случилось?

— Беда нахлынула. Князь Димитрий ранен!

Сапега заторопился в парк. Его обогнали слуги, садовник Ануш. Навстречу им показались шляхтичи, которые несли князя.

— Он жив? — спросил Сапега шляхтичей.

— Да, ясновельможный пан, — ответил один из шляхтичей. — Но там есть убитый.

Лев Сапега и Ануш прошли дальше и на полянке увидели труп стременного Керима. Он лежал на животе, руки его были вытянуты вперёд, и в правой он держал кинжал. Сапега только покачал головой и пошёл назад, сказав Анушу: «Закопайте его».

Льву Сапеге понадобилось увидеть князя Горчакова и воеводу Шеина. Тонкий дипломат знал, что с князьями Черкасскими лучше не связываться, и он хотел выяснить, не лежит ли и на нём вина за ранение князя и смерть стременного. Когда он вошёл во флигель, где обитали Шеины и Горчаков, то увидел, что Мария перевязывает рану князю Игорю, а Михаил помогает ей.

— Я пришёл вас спросить, почему в моём имении случилось кровопролитие? Объясните.

— Ясновельможный пан, князь Черкасский оскорбил воеводу Михаила Борисыча и меня. Я ответил на это пощёчиной, и он вызвал меня на поединок.

— И ты ранил князя?

— Вначале был ранен я.

— А кто же убил стременного?

— Он бросился со спины на меня с кинжалом. Я извернулся и…

— Убил его?

— Да, ясновельможный пан. Всё произошло на глазах у шляхтичей.

Лев Иванович возбуждённо ходил по покою.

— Завтра приедет в имение московский посол. Что я ему скажу?

— То и скажите, что случилось. К тому же есть очевидцы, — ответил Михаил Шеин.

— А не сватовство ли тому причиной? — спросил Шеина Сапега.

— И сватовство. Я ведь отказал князю. Но говорить об этом — долгая история. Будет свободный час, и я поведаю, ясновельможный пан.

Доктор Льва Сапеги осмотрел князя Черкасского и признал рану не опасной для жизни. Княгине Кристине, которая была в покое во время перевязки, он сообщил:

— Через две недели ваш гость выздоровеет, ясновельможная пани.

А на другой день, уже после полудня, на дворе имения появилась дорожная карета. Приехал русский посол Стас Желябужский. Лев Иванович, будучи послом в Московии ещё в царствование Василия Шуйского, встречался с Желябужским в Посольском приказе. Они пришлись друг другу по душе и теперь встретились как добрые знакомые. Между русским послом Желябужским и бывшим польским послом завязался откровенный разговор об отношениях между собой государей Польши и Руси.

— Король Сигизмунд не принял моей верительной грамоты, — жаловался Желябужский. — Он ни в какую не хочет признавать царём Руси Михаила Романова. Считает, что его сын Владислав по-прежнему остаётся претендентом на московский престол.

— Что я могу сказать, дорогой Стас, — отвечал Лев Сапега, — ведь не мы набивались с Владиславом на их царство. Московиты его звали.

— Это верно.

— Вот и пусть расхлёбывают свой кулеш, коль заварили.

— Всё верно, и не будем об этом. Пусть государи сами разбираются. А я заехал к тебе, чтобы повидать воеводу Михаила Шеина. Ещё передать грамоту о вольности от плена на князя Димитрия Черкасского: выкупили его сродники.

— Слышал о том. И князь Черкасский сейчас в моём имении. Да беда в том, что он ранен и не скоро, поди, сможет уехать из Польши.

Лев Сапега рассказал о событиях в имении, случившихся день назад.

Стас Желябужский хмурился при рассказе. Он был недоволен тем, что случилось, и даже выразил мнение, что Михаил Шеин всё подстроил с целью опорочить князя Черкасского. У него были основания так говорить в защиту князя. Отправляясь в Польшу выкупать Димитрия, Стас встречался с его братьями. Они не поскупились на то, чтобы отблагодарить посла, и благодарность надо было отрабатывать. Но в своём высказывании о Шеине посол был осторожен.

— Одно скажу, ясновельможный пан: князь Черкасский сватался за дочь Шеина из благородных побуждений. Видимо, во всём виноват князь Горчаков, из молодых да ранний.

На другой день, встретившись с воеводой Шеиным, посол Желябужский увёл его в парк и там на свободе, вдали от чужих ушей, стал искать ума воеводы в вопросе о том, как поступить московскому государю в отношениях с Польшей.