Александр Антонов - Воевода

— Были в Почепе русские воины, но немного и конских следов нет. Видимо, лазутчики.

— Слушай, Риза, внимательно. Возьми трёх нукеров и скачи вперёд через Почеп. Мы за тобой пойдём. Ты же ищи следы русской рати. Они должны быть там, где эта речка Рамасуха с гнилыми берегами. Боюсь я того места. Шайтан там живёт.

Так и получилось, что русский паренёк из Венёва, воспитанный в орде, теперь спас её от погибели.

Обойдя Почеп, полки князя Одоевского продолжали двигаться по бездорожью. Но перед деревней Сельцы из-за речки с топкими берегами и с детским названием Рожок воины вынуждены были выйти на дорогу и дальше следовать по ней до речки Гнилая Рамасуха. Когда дошли, затаились на левом берегу. Прозорливый князь Микулинский оставил из своей сотни дозоры от Почепа до самой Рамасухи, и всё замерло в ожидании орды. Но проходил час за часом, а от дозорных не было никаких вестей. Микулинский засомневался в предположениях, что враг пойдёт на деревню Рамасуху: гиблые места всегда пугали ордынцев.

Так и получилось, что крымцы не пошли на Рамасуху, но не только потому, что испугались гиблого места, а по той причине, что за деревней Сельцы, где болотистая речка Рожок перекрыла полкам князя Одоевского путь, ратники вышли на дорогу и протопали её семью тысячами коней. Риза из Венёва обнаружил свежий проторённый путь и, установив, что русские прошли прямиком на Рамасуху, поспешил уведомить о том князя Ахмата.

Крепко выругавшись, князь решил избежать встречи с русами. Знал он, что, сколько бы их ни было, они всегда наносили орде урон. И за (Немцами Ахмат повернул её на юго-запад к деревне Валуец, к которой пролегала степная дорога. Это вынудило орду идти кружным путём к Муравскому шляху, но выбора у Ахмата не было. Он лишь перестроил орду: весь полон, всё награбленное добро он погнал и повёз впереди, всех воинов заставил идти позади. Было похоже на то, что счёл Ахмат за лучшее поплатиться воинами, чем расстаться с полоном и добром.

И опять-таки у Одоевского и Микулинского оставалась возможность если не ударить орду в лоб, то выйти ей наперерез и нанести удар в бок. И дозорные, которым были ведомы пути от Рамасухи к деревне Валуец, повели полки к рубежу, где предстояло сойтись с ордынцами в сече.

Полк Микулинского шёл первым, и в его передовой сотне одними из первых продирались через лесную чащу Даниил и Иван. Казалось, дай Адашеву волю, он умчал бы вперёд один. Но перед ним ехал Павел Лебедь, и у него в десятке мало кто осмеливался нарушать порядок, заведённый им: не рвись наперёд батьки в пекло. Лесом надо было пройти около шести вёрст, и только тогда передовые сотни ертаула оказались перед луговым простором. А в полверсте от опушки леса, длинным строем двигались ордынцы. Трудно было сказать, сколько их насчитывалось. Пока шла передовая часть орды, а хвост её скрывался где-то за мысом леса. Следовало спешить, чтобы она не прошла мимо. Но неожиданного удара уже не получалось, ибо двигались ордынцы в полуверсте от полков, затаившихся на опушке леса. К тому же русским надо было одолеть рыхлую луговину, где коням трудно мчаться во весь опор. Орда продолжала идти. Время уходило. Нужно было что-то предпринимать.

— Что будем делать? — спросил князь Пётр Одоевский Микулинского.

— У нас нет выбора. Надо двигаться и хотя бы отрубить орде хвост.

Полки уже подтянулись к опушке. Одно слово — и ратники бросятся вперёд. Жажда схватки с ордынцами горячила их кровь.

— Ну давай, княже Семён, ударим. А то как бы не остаться с носом.

И когда почти половина орды прошла мимо полков, они выломились из леса и сперва на малой рыси, а потом во весь опор, развернув крылья на полверсты, помчались на сближение с ордой.

Вскоре ордынцы заметили, что на них несётся конная лавина, но не успели сосредоточиться, как на них навалился полк-ертаул. Даниил и Иван мчались в первой цепи наступающих. Адашев ничего не ощущал в груди, кроме жажды поскорее сойтись с врагами. Как он будет их бить, Даниил не знал, но меч держал в руках крепко, силы, ловкости хоть отбавляй… вот только опыта никакого, и теперь с первым ударом мечом ему предстояло добывать воинское умение сражаться. И всё-таки в этой гонке навстречу врагу ум Адашева не дремал и его не запеленало страхом. Даниил следил за Павлом Лебедем и действовал так же, как он.

В русских полетели татарские стрелы. Однако их уже некогда было пускать: рать и орда сошлись. Зазвенели мечи, сабли. Вскрикнули первые раненые, упали первые убитые. Пришёл час и Даниилу скрестить свой меч с татарской саблей. Но то ли ордынец был слабым бойцом, то ли удар Даниила был таким сильным, что сабля вылетела из рук врага и он потянулся к кинжалу, только было уже поздно: удар Даниила по шее противника опрокинул его на землю. А рядом второй ордынец, третий. Но и Даниил не одинок. Бок о бок с ним бьётся Ваня Пономарь. Тот, похоже, с пелёнок владел мечом, как фокусник. Он сверкал у него в руках как молния, разил и разил врагов без устали.

Князь Одоевский во главе личной сотни прорубил «дорогу» через строй ордынцев и теперь, осмотрев поле сечи, повёл своих воинов так, чтобы никто из врагов не умчал в открытое пространство. Но строй ордынцев становился всё плотнее, они подходили и подходили сзади. Однако сила пока была на стороне русских. Они теснили ордынцев назад, и те были вынуждены отступать по дороге, скованные с двух сторон. Полки наступали. Ордынцы пятились среди подступавших к дороге болотистых мест. И вот уже позади, за их спинами, речка Рамасуха. Тот, кто пытался перебраться через неё вброд, увязал в топких берегах, кони бессильно бились, стремясь выбраться из трясины, и падали обессиленные. Тогда ордынцы сбились близ моста и на мосту, и он рухнул под их тяжестью.

На ордынцев у моста навалился правый полк. Там началось побоище. Сотни крымцев тонули в реке. Тысячи их пытались пробиться берегом Рамасухи к суходолам, туда, где местность уже холмилась. И вскоре сеча стала затухать. Полк-ертаул добивал тех ордынцев, которых захватил на дороге, полк правой руки загонял оставшихся в живых в реку Рамасуху. Вот наконец наступил час, когда сеча была завершена. Головная часть орды не пришла на помощь тем, кто был отрезан от неё, уходила всё дальше и дальше на юго-запад, чтобы кружным путём выйти на Муравский шлях.

Ратники постепенно остывали от сечи, и надо было думать о том, чтобы помочь раненым, предать земле павших, собрать оружие, своё и вражеское. Павел Лебедь уже по-хозяйски распоряжался своими ратниками. Но тут подскакал к сотскому вестовой и сказал:

— Велено тебе, Лебедь, к воеводе идти.

Только Даниил и Иван в этот час не принимали участия в том, чем занимались воины. Они всматривались в даль и пытались разгадать, куда делся полон русских. Но будь у них даже соколиное зрение, они бы не увидели козельских пленниц и пленников. Всех их по воле князя Ахмата гнали в первой тысяче орды, и всё награбленное добро было навьючено на лошадей, ведомых следом.