Валерий Замыслов - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Великий князь расправил свои покатые плечи и поднял руку. Вече притихло.

— Я не хочу нарушать старозаветные устои, и всегда прислушиваюсь к воле вече. Коль вам угоден Довмонт, пусть так и будет. Но помните, что вы играете с огнем. Настанет время, и вы поймете, что допустили непоправимую оплошку, и тогда каждый вспомнит мои упреждающие слова. Довмонт хоть и напялил на себя православный крест, но все чаяния его о Литве, дабы вновь воссоединиться с королем Воишелком. Одна кровь!

Вече заново недовольно загудело:

— Чушь, князь!

— Довмонт никогда не будет Иудой!

— Довмонт всегда будет служить токмо одной Руси!

Князь Ярослав в другой раз вскинул руку.

— Будь, по-вашему. Не хочу боле препираться. Вам отвечать за Довмонта. Я же отбываю на отдых в Рюриково городище. [42] Рюриково городище — усадьба, обнесенная стеной, где жили князья, правители Великого Новгорода. Городище находилось в трех верстах к югу от города.

— А дружины? — насторожилось вече.

— Дружины также устали. От Владимира до Новгорода немалый крюк. Денька три передохнут — и восвояси.

— А не лукавишь, великий князь? — глянул на Ярослава посадник Михаил Федорович.

— Мое слово крепкое.

Все же три дня великий князь посветил тому, чтобы подкупить новгородскую верхушку и склонить вече на свою сторону. Но верхушка осталась непреклонной, и Ярослав распустил дружины по уделам.

Возвращаясь во Владимир, князь раздраженно думал: «Напрасно торжествуют новгородцы, как бы плакать не пришлось. Надо немешкотно слать гонца к хану Менгу-Тимуру. И Псков, и Новгород будут нещадно наказаны».

Менгу-Тимур во всем стремился походить на своего деда, величайшего полководца Батыя, покорившего десятки государств, дошедшего со своими бесстрашными войсками почти до Адриатического моря [43] Адриатическое море — Черное море. . Хан не уставал повторять:

— Мой дед завоевал множество земель. Иноверцы пали под саблями и копьями наших славных джигитов. С той поры минуло двадцать пять лет. Некоторые народы перестали платить нам дань и начали забывать, как их топтали копыта наших быстроногих коней. Но дело поправимо. Я, со своими верными туменами, не только повторю путь моего несравненного предка, но и приумножу его завоевания. Весь мир будет трепетать под пятой Золотой Орды.

Военачальники подобострастно кивали, а Менгу смотрел на их угодливые лица и хмуро думал:

«Льстецы! Вы лишь с виду полагаетесь на мои слова, а в душе у каждого недоверие. Нынешняя Золотая Орда не Батыевых времен. Она по-прежнему подвержена раздорам. Правда, они не стали такими угрожающими, какими были при его брате, хане Берке. Он враждовал со всеми русскими князьями, со своими братьями и племянниками и даже с самим ханом ханов, великим каганом монгольской империи, замахнувшись на Каракорум. Берке был слишком самонадеян и не слишком мудр. Чтобы властвовать, надо быть хитрой лисой и дальновидным политиком, — во всех делах своих и даже с покоренными урусами.

Ну, зачем потребовалось Берке отправлять в мир иной Александра Невского на своем «прощальном пиру». Величайшую ошибку допустил хан Берке. Он передал ярлык на великое княжение его брату, Ярославу Ярослвичу. Но тот, как и его отец, не пользуется уважением среди русских князей. (Новый просчет Берке). С Ярославом, как доносят тайные доглядчики, не слишком считаются. Ни Ростов, ни Переяславль, ни Новгород, ни Псков, ни Полоцк, не только не почитают великого князя, но даже стараются выйти из-под его опеки.

Берке был в замешательстве. Дань на Руси заметно оскудела. Берке пришел в ярость. Он вновь попытался наказать урусов, но его тумены пришлось развернуть в другую сторону: на Берке напал давнишний враг, хан Хулагу, завладевший персидскими землями. Берке потерпел поражение и едва спасся. Он вернулся в Сарай-Берке подавленным. Такого позора он не испытывал за всю свою жизнь. Мерзкое настроение вконец расшатало его здоровье, и он скончался стылой осенью минувшего года.

Кончина «железного Берке» всколыхнула Ногая, Неврюя, Телебугу и Хулагу, мечтавших завладеть лакомым золотордынским троном. Каждый имел многочисленное войско, и каждый был готов начать жестокую резню. Особенно опасен хан Ногай. Еще десять лет назад, «один из главных воевод татарских, надменный могуществом не захотел повиноваться хану золотой Орды, сделался в окрестностях черного моря владетелем независимой Кипчакской орды». Ногай был сыном Джучи, который был первенцем «священного повелителя вселенной» Чингисхана. От Джучи родились также Батый, Урду и Шейбани. Ногай не уставал повторять:

— Великий джихангир Батый — мой родной брат. Он много лет владел троном Золотой Орды. Еще при своей жизни он передал трон своему сыну Сартаку, но, когда Батый умер, Берке, обуреваемый жаждой власти, задушил Сартака и стал хозяином Орды. Стал незаконно! Трон по праву должен принадлежать брату Батыя, мне — хану Ногаю. Но и после смерти Берке, каган не одумался и прислал в Сарай своего ставленника Менгу-Тимура. Тот сидел в своем далеком Каракоруме и ничего не смыслил в делах Орды. Ему ли быть повелителем могущественных улусов? В Сарай-Берке должен сидеть наторелый, умудренный и искушенный в битвах полководец.

«Опасен, очень опасен Ногай, — продолжал раздумывать Менгу-Тимур. Он больше других ханов рвется к заветному трону… Хулагу не менее силен. Он сокрушил самого Берке, но слава Аллаху он послушался (пока послушался) совета императора Монголии и отвел свои войска в Персию. Своевременно отвел: в Персии стало неспокойно, многие сановники недовольны правлением Хулагу… Есть еще Неврюй и Телебуга. Оба — видные полководцы. Неврюй разбил брата Александра Невского, Андрея Ярославича, а Телебуга отличился в боях с другими иноверцами. Но они не так страшны и честолюбивы, как Ногай. Их можно купить золотом, табунами коней, юными наложницами и русскими соболями. И он, Менгу-Тимур, успешно подкупал падких на богатые подношения ханов. Причем, подкупал не как зависимый или угодливый властелин, а как гордый, могущественный хозяин Золотой Орды, любящий делать подарки всем чингисидам. (По случаю дней рождений, мусульманских праздников, приезда в Сарай-Берке, приема посольств…). Через год своего правления, Неврюй и Телебуга перестали быть его врагами. А еще через год оба заявили, что при нападении на Сарай-Берке внешнего врага они присоединятся к Менгу-Тимуру.

Это была первая дипломатическая победа хана Золотой Орды по укреплению своей власти. Но где бы он ни находился, и чтобы он ни делал, его не покидала беспокойная мысль: Ногай. За последние годы Кипчакская Орда настолько усилилась, что она уже ни в чем не уступала Золотой Орде. Ногай еще пять лет назад перестал подчиняться не только хану Берке, но и великому кагану. С откровенным вызовом он заключил военный союз с императором Греции, Михаилом Палеологом и женился на ее побочной дочери Евфросинии. Вскоре войска Ногая распространили свои завоевания в Заволжье и Закамье, и через Казанскую Булгарию дошли до самой Перми, откуда жители, ими притесненные, бежали в Норвегию, где король Гакон обратил их в христианскую веру, и дал земли для поселения.