Валерий Замыслов - Святая Русь - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Следовательно, Александр Невский в труднейших условиях 50-х годов Х111 века продолжал проводить предприимчивую внешнюю политику. Сам факт сватовства Василия, сына Александра Ярославича, к дочери норвежского короля Хакона, Кристине, объясняется не только желанием русской дипломатии укрепить порубежные отношения, но и стремлением установить прочный русско-норвежский союз в противовес союзу шведско-норвежскому. Правда, брак не состоялся, так как происшедшее в 1252 году наступление татарского воеводы Неврюя приковало внимание Александра Ярославича к восточным делам, но норвежское посольство было пышно принято, а спорные вопросы успешно решены: Русь и Норвегия установили мир так, «чтобы не нападали друг на друга ни кирьялы, ни финны».

В Х111 веке Русь не раз выступала совместно с Литвой в борьбе против Ливонского Ордена. В то же время соседние Литве русские земли неоднократно подвергались нападениям отдельных литовских князей. В области их набегов оказались города: Псков, Смоленск, Торжок, Полоцк, Старая Русса, Шелонь, Селигер, Бежецк, Зубцов, Витебск. Особое место занимал город Великие Луки, где стоял гарнизон, охранявший Новгородскую землю от неожиданных набегов; этот город называли «оплечьем» (оплотом) Новгорода.

В конце 40-х годов Х111 века великий литовский князь Миндовг, пользуясь ослаблением нажима со стороны ливонцев, а также тем, что Русь разорена татаро-монгольскими войсками, попытался овладеть Смоленском. Тогда же литовские отряды стали проникать далее вглубь Руси: ими был взят Торопец и совершены набеги на Торжок и Бежецк у границ самой Владимиро-Суздальской земли.

В 1248 году русские соединенные силы из Новгорода, Твери, Дмитрова, Торжка и Москвы осадили литовцев в Торопце. Затем прибыл с владимирскими полками князь Александр. Дружины Невского нанесли ряд поражений литовским князьям: они освободили Торопец и разбили литовские войска под Жижцем и у Восвята.

Великий князь Миндовг, натолкнувшись на сопротивление Галицкого князя Даниила, очистил Смоленскую землю. Но в Полоцке оказался литовский князь Товтивил; позднее он перешел под власть Александра Ярославича и участвовал в походах русских войск против Ливонского Ордена.

Ливонские рыцари в течение десятилетия не нарушали мирного договора 1242 года, но в 1253 году они совершили набег на псковский посад и подожгли его. Псковичи нанесли врагу немалый урон. В помощь им пришли новгородцы и вспомогательный карельский отряд. Русское войско перешло реку Нарову и опустошило владения немецких рыцарей. Опасаясь новых ударов, ливонцы поспешили отправить послов в Новгород, и подписали в том же 1253 году договор о мире.

Новое поражение ливонских рыцарей у русских границ не изменило их агрессивных стремлений. Римский папа также не терял надежд на успех, призывая новые отряды крестоносцев на борьбу против Руси. В Западной Европе не переставали сомневаться в победе Ордена.

Однако Александр Невский, установив относительно мирные отношения с татаро-монгольскими ханами, выдвинул план уничтожения Ливонского Ордена. А пришел он к этой мысли при таких обстоятельствах. Литовский князь Миндовг потерпел неудачу в занятии русских западных земель. Опасаясь в то же время наступления на Литву немецких рыцарей, он прибег к дипломатическому маневру. В 1251 году он согласился заключить мир с Орденом. Но соглашение не могло быть прочным, так как литовский народ продолжал борьбу с крестоносцами. После восстаний в Жемайтии и Земгалии Миндовг порвал с Орденом, и в 1260 году в битве у озера Дурбе литовские войска разбили немецких крестоносцев.

Тогда же Миндовг отправил послов на Русь к Александру Ярославичу, понимая, что только с помощью русских можно закрепить победу над рыцарями.

В 1262 году князь Александр в свою очередь отправил посольство в Литву, обещая Миндовгу «большую помощь». Тогда же Александр Ярославич и Миндовг заключили договор против немецких крестоносцев. Очевидно, Миндовг признал право Александра Ярославича на Полоцк. Был намечен совместный поход на Ригу, а жемайтскому князю Тройнату поручалось поднять восстание среди ливов и латгалов. Ливонским рыцарям грозило полное уничтожение.

Тройнат, видимо опасаясь усиления Миндовга, выступил преждевременно, и когда зимой 1262 года литовские войска, разоряя немецкие замки, пришли под Венден, русских там не оказалось, хотя хорошо известно, что они очень спешили.

Лишь когда Миндовг возвратился в Литву, русские полки вторглись в землю эстов. Русское войско вел двенадцатилетний князь Дмитрий Александрович. Он «одиным приступлением» взял Дерпт (Юрьев) и «рыцарей многы побиша».

Г л а в а 16

ОТРИНУВ ГОРДОСТЬ

Ростовскому князю Борису Васильковичу привиделся жуткий сон. Хан Батый, сидя на приземистом лохматом коне, накинул на его шею аркан и спросил:

- Готов ли ты отказаться от Христа и принять исламскую веру?

- Зря стараешься, Батыга. Я - не христопродавец.

- Тогда ты умрешь мучительно смертью. Сейчас я ударю плеткой коня и поскачу в степь. Твое тело превратиться в кровавое месиво. Одумайся, урус! Ну!

- Не кричи, Батыга! Лучше смерть, чем отказаться от Христа.

Хан хищно ощерил рот и взмахнул плеткой. Конь стремительно полетел по седой ковыльной степи, волоча за собой юного Бориса. Батый направил коня навстречу каменной бабе. Еще миг, другой - и голова князя столкнется с тяжелым истуканом. Из окровавленного рта - яростный, хриплый крик:

- Не отрекусь от Христа! Не отрекусь!..

Жена, Мария Ярославна Муромская, испуганно тронула супруга за плечо.

- Что с тобой, государь мой? Проснись!

Борис Ввасилькович очнулся в липком поту, глаза ошалелые.

- Аль что худое привиделось? Кричал шибко.

- Худое, Мария. Пригрезится же такое, Господи.

Князь перекрестился на киот, освещенный тускло мерцающей лампадой.

- А что пригрезилось?

- Батыга.

- Пресвятая богородица! - княгиня мелко и часто закрестилась. - Ирод треклятый… К чему бы это, государь мой? Надо бы у мамки Улиты изведать, она всякий сон разгадывает.

- Ты спи, спи, Мария. До утра еще далеко. Да и я еще постараюсь вздремнуть.

Но Борису Васильковичу уже было не до сна. На него нахлынули воспоминания о страшном после ордынском нашествии. Состояние Руси было отчаянное. Казалось, что огненная река промчалась от ее восточных пределов до западных, что язва, землетрясение и все ужасы естественные вместе опустошили их, от берегов Оки до Сана. Летописцы, сетуя над развалинами отечества, гибели городов и большей части народа, прибавляют: «Батый, как лютый зверь, пожирал целые области, терзая когтями остатки. Храбрейшие князья пали в битвах, другие скитались в чуждых землях; искали заступников между иноверными и не находили; славились прежде богатством и всего лишились. Матери плакали о детях, пред их глазами растоптанными конями татарскими, а девы о своей невинности: сколь многие из них, желая спасти оную, бросались на острый нож или в глубокие реки! Жены боярские, не знавшие трудов, всегда украшенные златыми монистами и шелковой одеждой, всегда окруженные толпою слуг, сделались рабами варваров, носили воду для их жен, мололи жерновом, и белые руки свои опаляли над очагом, готовя пищу неверным… Живые завидовали спокойствию мертвых».