Валерий Замыслов - Святая Русь - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

- Пока, слава Богу, княже. Недуг миновал, но боюсь, он может повториться. Такая хворь, уж, коль не на шутку примется, бывает и неизлечима.

- Да что с княгиней? - встревожился Дмитрий.

- Все признаки грудной жабы 57. Нужно постоянно пить отвары и настои из целебных трав, а главное - повседневный покой. Но княгиня не слишком-то озабочена своим здоровьем. О постоянном лечении и не помышляет. А хворь сия коварная. Бывает, месяц, другой недуг не дает о себе знать, но стоит перетрудиться, или изрядно поволноваться, то недуг так может разбушеваться, что хватит сердечный удар. Вновь скажу: княгине нужен постоянный покой.

Дмитрий весьма обеспокоился. Княгиня Мария в покое никогда не жила. Эта женщина проводит всю жизнь в неустанных трудах и бесконечных заботах о Руси. А беспокойное сердце ее не из железа ковано.

- Матушка? - переспросил Борис Василькович, и Дмитрий увидел в его глазах волнение. - Держится, ни на что не жалуется. Но я-то ведаю, что сердце ее пошаливает. Она ж от лекаря нашего отмахивается, да еще шутит: слишком много дел впереди, а посему сто лет мне Богом отведено. Не подноси мне свои порошки и отвары. Я в полном здравии.… Не бережет она себя, Дмитрий Александрович.

- Худо, - нахмурился Дмитрий. - Вот наведаюсь в Ростов, пожурю. Не посмотрю, что она вдова Василька Константиновича, двоюродного брата отца… А ты что, ближний боярин, не вмешаешься?

Неждан Иванович пожал плечами:

- Упрямая она, князь. Ее сам Бог от дел не оторвет. Боюсь, так и кончится за листом пергамента.

- Не каркай, буркнул Борис Василькович.

(А Неждан Иванович окажется прав).

Ростовский князь попросил в честь его приезда не задавать долгий и веселый «почестен пир».

- Не будем терять времени, князь Дмитрий. Дело мое неотложное.

Дмитрий охотно согласился. После непродолжительной трапезы, в коей участвовали княгиня Васса Святославна, бояре Корзун и Вешняк, и старший «княжий муж» Лазута Скитник, князья решили побеседовать с глазу на глаз.

- Догадываюсь, князь Борис Василькович, что твое безотлагательное дело касается всей Руси.

- Воистину, князь Дмитрий. Литва, свеи и крестоносцы вовсю шастают по псковским и новгородским землям. Их отряды настолько обнаглели, что уже вторгаются в тверские уделы. Иноземцы чувствуют себя хозяевами и всё глубже проникают в пределы Руси. А великий князь всё еще думу думает, когда и как ополчиться на врага. Не хватит ли ему отсиживаться? Я уже дважды посылал к нему гонца, но у Ярослава один ответ: «Ведаю, ждите моего повеления». Вот и ждем, пока иноземец к Ростово-Суздальской земле не подкатится. Сердце стонет, князь!

- Понимаю твою боль за землю Русскую, Борис Василькович. У самого душа не на месте. Был ко мне гонец из Новгорода, просил заступиться. Но что я смогу с одной переяславской дружиной? Спровадил его к великому князю, но тот и ухом не ведет.

- Да почему? Почему Ярослав мешкает?! - гневно выкрикнул Борис Василькович.

- Был у меня тайный человек из Владимира. Две недели назад дядюшка мой, Ярослав Ярославич, послал гонцов в Золотую Орду. Ведь ты, князь, не хуже меня ведаешь, что Ярослав и шагу ступить не может без приказа Менгу-Тимура. А повадки ханов ты лучше меня знаешь. Они считают Русь своей вотчиной. Месяцами, а то и годами послов в ожидании приема томят. Но мнится мне своим умишком, что на сей раз Менгу-Тимур не задержится с ответом. Он повелит Ярославу собирать дружины на западных иноземцев, ибо война Орде выгодна. Русь и Запад гораздо обескровят свои силы, а Орда, улучив момент, бросит свои полчища и на обессиленную Русь, и на ослабевший Запад, да так, что поставят весь мир на колени. Сие - заветная мечта чингисида Менгу-Тимура. Он пытается сделать то, чего не смогли достичь его ни Гаюк, ни Батый. Да что я тебе говорю. Об этом мне поведал в свой последний приезд твой боярин Корзун. А ему - твоя матушка. Таким сведениям - цены нет. И как только княгине Марии сие удается?

- Всё достоверно, князь Дмитрий. Матушка еще со времен хана Сартака, сына Батыя, наладила тесные связи с повелителем Золотой Орды. Тот норовил обратить татар в христианскую веру, за что и поплатился. Его дядя, хан Берке, задушил своего племянника подушкой, но тайные лазутчики княгини Марии до сих пор находятся в Золотой Орде и добывают ей нужные сведения.

- Надеюсь, Ярослав Ярославич об этом не изведает?

- Мыслю, не изведает. Это бы означало смерть княгини Марии.

- Зело рискует, Мария Михайловна, - покачал головой Дмитрий.

Он помышлял задать вопрос о лазутчиках княгини, но сдержал себя, посчитав свое любопытство нескромным.

А княгиня Мария действовала через своего надежного боярина Корзуна, кой дважды в год, водным и санным путем отправлялся по Волге в Сарай-Берке, «задабривая» хана и его приближенных подарками. Один из сановников, бывший близкий друг царевича Джабара (кой ныне под именем Петра обосновался в Петровском монастыре Ростова), принимал соболиные и бобровые меха в своем белом шатре и передавал боярину свежие вести. Другие сведения шли через Лазуту Скитника, кои он также получал от одного из приближенных хана. (Жадны же татары на дорогие меха, серебряные и золотые гривны. Вот уж впрямь: золото не говорит, да чудеса творит).

Борис Василькович как-то посетовал:

- Сколь же добра мы посылаем поганым. Казны не наберешься, матушка.

Но княгиня казны не жалела:

- Богатство - вода: пришла и ушла.

- Народ и без того вконец оскудел от поборов. Едва концы с концами сводит.

Княгиня тяжело вздохнула:

- Ведаю, Борис. Народу как никогда тягостно. Мне страшно не хочется обижать простолюдина, но те сведения, кое мы добываем от ордынцев, перекрывают всякую нужду. Вспомни шестьдесят второй год. Если бы не верные вести о разгоревшихся раздорах между ханами, мы бы не ударили в вечевой колокол, и не добились того, что ныне живем без татарских численников и баскаков. Ныне сами дань собираем. Аль того не стоят подарки ханам?

- Прости, матушка. Ты и на сей раз права…

А беседа продолжалась. Она для того и состоялась, чтобы каждый из князей высказал свои предложения, как быть в такую лихую годину и что предпринять. Пока ни тот, ни другой князь ничего не предлагал, хотя у каждого был свой план. Обычно на ратных советах первым высказывался старший среди князей, другие - либо его поддерживали, либо ставили его слова под сомнение и выдвигали свои суждения.

Князь Дмитрий понимал, если он сейчас, не выслушав Бориса Васильковича, начнет предлагать свой план, то ростовский князь, видя, как нарушается старозаветный обычай, может и осерчать.

Дмитрий не нарушил дедовских правил. Он с подчеркнутым уважением спросил:

- Обстановка довольно сложная, князь Борис Василькович. Запутанная. Только достойный муж в ней может разобраться. Не подскажешь ли, князь, как нам дальше поступать?