Замыслов Валерий - Святая Русь - Князь Василько

- Как ни петляй, не ходи вокруг да около, но пришло время о важном деле покалякать... У тебя, Василь Демьяныч, красна-девица на выданье, у меня сын - добрый молодец. Не породниться ли нам? Глядишь, и торговля твоя в гору пойдет. Я помогу, без всякой корысти, как сват свату.

Обескуражил Глеб Митрофаныч купца Богданова. Отдать в чужой дом родное дитятко, дочь ненаглядную?.. Нет, нет! Остаться без Олеси - пустить в дом тоску и кручину.

Василий Демьяныч, кажется, только сейчас осознал, насколько дорога ему дочь. Она вся была похожа на мать, которую он так безоглядно любил.

- Чего замолчал, Василь Демьяныч? Аль сватовство моё не по нраву?

- По нраву, Глеб Митрофаныч. Спасибо за честь... Но токмо не приспела пора моей Олесе. Всего-то пятнадцать годков. Ты уж не обессудь.

- Самая пора, Василь Демьяныч. Чай, ведаешь, князья своих дочек едва не с осьми лет замуж отдают. А то - пятнадцать! Удивил, называется. Не век же ей в девках сидеть. Как ни заплетай косу, а не миновать расплетать.

- Так-то оно так, - вздохнул Василий Демьяныч. - Не век сидеть. И все же обождем годок.

Купец Якурин поднялся из-за стола.

- Чую, тебя не свернешь, но и я на попятную не пойду. Подожду и годок... Но токмо береги свою дочку. От всего береги - от сглазу и порчи, от молодца-ухарца. За год всякое может приключиться.

Купец Якурин как в воду глядел. Приключилось! Любимое чадо выкрал ямщик Лазутка.

* * *

Лазутка Скитник давно был известен всему Ростову Великому. Дюжий, первый кулачный боец, к любому ремеслу свычен - хоть кузнец, хоть оружейник, хоть кожевник, хоть древодел... Всё горело в его проворных, сильных руках. Да и нравом был добрым, открытым, отзывчивым на людскую беду, за что Лазутку и любил ремесленный люд.

Скитнику было за двадцать, когда всю его семью погубила моровая язва. Страшным было его горе! Обычно веселый и непоседливый, он надолго замкнулся, закручинился, и лишь на третьем году, после смерти домочадцев, стал приходить в себя. С его ямщичьего возка вновь послышались озорные, задорные выкрики:

- Кому на Ивановскую?.. Кому на Чудской конец? Налетай, православные, вмиг доставлю!

Возок его - на Соборной площади, где раскинулся многолюдный торг. И ростовцы подходили - кто с закупленной липовой кадушкой, кто с кулем жита, кто с тяжелым железным сручьем...

Ямщичье дело Лазутка выбрал по наследству. Отец всю жизнь колесил по Древней Руси и довольно говаривал:

- Свое дело, сынок, ни на какое другое не променяю. Все дни на волюшке. Сидишь на коне, кнутом помахиваешь, а окрест такая лепота, такие просторы, что дух захватывает. И всюду луга зеленые, леса дремучие, реки широкие. А зимой? Ветерок да морозец лицо пожигают, снежок метельный сечет, а тебе всё в радость. Никакой бес тебя в бараньем полушубке не продерет. Скачешь, вдыхаешь ядреный морозец, а душа поет. Как ни тяжка ямщичья служба, а лучше её не сыскать. Чего токмо не наглядишься!

С десяти лет (как поводырь калик перехожих 85) отец скитался по Руси, отчего и закрепилась за ним кличка Скитника.

Вот и Лазутка, перепробовав много ремесел, подался в ямщики. То возил по городам и весям княжьих дружинников, то перебивался торговым извозом. За деньгами особо не гнался, и никогда их не копил. Чуть что - в питейную избу, дабы подсесть к каликам перехожим, угостить их медком или брагой, и послушать их дивные сказы. Старец-гусляр - самый желанный человек для Лазутки. Он готов был слушать бояна день и ночь. Песни сказителя - гусляра о веках давно минувших, о славных богатырях бередили душу. В такие минуты Лазутка готов был взметнуть на лихого коня, и мчатся в далекие степи, дабы, как ростовец Алеша Попович, сразиться с дикими кочевниками, набегавшими на Русь.

- Чую, по нраву тебе сказы мои? - вопрошал гусляр.

- По нраву, старче. Какие удалые богатыри Русь защищали! Один Илья Муромец чего стоит... Испей, старче, медку, да еще спой.

- Спою, детинушка.

Гусляр пел, калики подтягивали, а Лазутка чутко вслушивался в былинный сказ, после коего щедро угощал странников, опустошая свою калиту.

Любил Лазутка Скитник и ростовский торг, когда город вырастал заезжим людом едва ли не впятеро. Торг шумел, гомонил, заполнялся звонкими выкриками «походячих» торговцев.

* * *

Весенний майский день выдался теплым, погожим. На синем бездонном небе ни облачка. Из-за княжьего терема духовито пахло черемухой и сиренью.

- Экая благодать,- молвила Секлетея, проходя торговыми рядами.

- Благодать, матушка, - кивнула Олеся.

Купец Василий Богданов отбыл в Ярославль, а жена его и дочь, пользуясь случаем (Василий Демьяныч крайне редко выпускал женщин из дома), надумали сходить на торг и хоть как-то развеяться.

Секлетея надолго застряла в «красном» ряду, где купцы продавали нарядные бухарские ковры и богатые ткани любых цветов. Товар радовал глаз, мимо не пройдешь.

Олеся же, на какое-то время, забыв про мать, оказалась в «кокошном» ряду. Была она в голубом летнике, в алых сапожках из юфти; на спине колыхалась пышная темно-русая коса, заплетенная бирюзовыми лентами. В маленьких мочках ушей поблескивали золотые сережки. Красивая девушка бросалась всем в глаза.

К Олесе подскочили трое «походячих» торговцев с лукошками, начали приставать:

- Чьих будешь, красна-девица?

- Пойдем с нами гулять.

- Всё злато-серебро будет твое!

Олеся вспыхнула и попыталась вернуться к матери, но разбитные торговцы, скаля зубы, еще теснее обступили девушку и продолжали насмешничать.

Лазутка только что вернулся из поездки: отвозил покупателя с двумя кадками на Ивановскую улицу. Спрыгнул с коня и увидел девушку, окруженную подвыпившими парнями, кои становились все развязнее и наглее.

- А ну бросьте охальничать! - прикрикнул Лазутка.

Парни оглянулись на Скитника, осерчали.

- А это что за указчик?

- Крути хвост кобыле и не вмешивайся!

Торг замер: что-то будет. Эти, не весть, откуда прибывшие на торжище парни, видимо не слышали о Скитнике. Лазутка же спуску не даст, детина не из робких.

Лазутка ступил к охальникам, и вновь повторил:

- А я, сказываю, бросьте. Ну!

Но парни не захотели отступать, захорохорились.

- А ну беги на Лысую гору ко всем чертям. Живо!

Один из торговцев поднял было на Скитника руку, но Лазутка успел её перехватить и перекинул парня через себя.

- Наших бьют! - заорал содруг потерпевшего.

К охальникам подскочили еще трое приезжих молодцов, но торг не вмешивался, верил в Лазутку. Да и чем не потеха задарма?

И началась потасовка. Лазутке пришлось показать всю свою силушку. И минуты не прошло, как все охальники были положены наземь.

Олеся отошла в сторонку, испуганно прислонилась к возку.

Лазутка, под восторженный гул ростовцев, подошел к девушке, глянул в её лицо и... подхватил на руки.