Валерий Замыслов - Иван Сусанин

Дивился Иванка и на изобилие церквей, их гораздо больше, чем в Ярославле. Недаром епархия издревле обосновалась в Ростове, поглотив в себя и Ярославль и Углич. «Ездил черт в Ростов, да напугался крестов». Воистину! Куда ни глянь — храм.

Каждая слобода на посаде имела церковь, все они были деревянные, клетского типа, наиболее нехитрого в возведении, и только в Никольской и Варницкой слободах стояли более нарядные церкви шатрового типа. Поблизости с некоторыми церквами стояли «трапезы теплые» — большие избы для зимних общих собраний — «десятин». Все «десятины», а их было в городе семь, носили названия церквей. Улицы на посаде назывались Воеводская, Проезжая, Пробойная, Мостовая, Абакина, а слободы Сокольничья, Рыболовская, Ямщицкая, Кузнецкая, Пищальная, Ладанная, Сторожевая, Никольская, Луговая.

Хозяин подводы дорогой рассказывал:

— Церквей в Ростове — тьма тьмущая. Даже на реке Ишне, что в трех верстах от города, церквушку срубили. Известное местечко. Там деревушка Богослово на берегу, и храм тем именем назван [100] Деревянный храм Иоанна Богослова стоял у перевоза с древних времен. Предивный же храм, который стоит сейчас на Ишне, был возведен без единого гвоздя архимандритом монастыря Герасимом при ростовском митрополите Ионе Сысоевиче в 1687 году, построен как памятник. Служба в нем проводилась один раз в год. Для нас этот памятник — вещественное доказательство того, что предки наши свое умение «работать по дереву» могли превратить в творчество, поднять до степени подлинного искусства. .

— Чем же местечко известное?

— А тем, паря, что через реку проходит дорога из стольного града в Ростов, Ярославль, Вологду и Архангельск. До самого Белого моря [101] Путь от Москвы и Переяславля проходил не там, где сейчас, а севернее, через нынешнее селение Богослов. . И всем надобен перевоз. А перевозом владеет Авраамиевский монастырь. Сколь раз монахи из моей кисы [102] Киса — древнее название кошелька. деньгу вытряхивали, и не малу. Так я один, а коль торговый обоз в три десятка подвод? Вот и прикинь, какая монастырю выгода. Доходное место. А владыка, к коему вы направляетесь, один из самых богатых пастырей на Руси.

Ведал бы Иванка о богатствах Ростовской епархии!

В 1530 году, ростовские епископы получили титул архиепископов, с 1589 г — митрополитов. Они были наделены крупными, земельными владениями и большим числом крепостных крестьян. Богатства Ростовской епархии уступали только богатствам московского митрополита. Владения архиепископа находились в Ростовском, Ярославском, Вологодском, Велико-Устюжском и Белозерских краях.

По переписи конца шестнадцатого века за владыкой числилось 4 тысячи дворов с 15-тью тысячами крестьян. Архиепископ имел свыше четырех тысяч десятин пахотной земли, сенокосных угодий — 2300 десятин. Опричь того, владел многими лесными и рыбными угодьями.

Для обслуги огромного хозяйства архиепископы держали свыше 250 человек: дьяков, подьячих, приставов, кузнецов, хлебников, поваров, портных, конюхов. Для вотчинного управления имелись приказы: вотчинный, казенный и судный…

Ничего пока не ведал об этом Иванка, ему и в голову не приходило, что владыка Давыд так сказочно богат. Да и останутся ли его богатства, когда Ростов любой недруг одолеет, ибо крепостица на ладан дышит. Святые отцы только о храмах пекутся, а о том, что ворог в одночасье всё может разорить и порушить, им и дела нет. И кой прок, что в городе сидит воевода? На что надеется?

Затем шли Ладанной улочкой. Здесь уже избы стояли на подклетях, с повалушами и светелками; каждый двор огорожен тыном. Народ тут степенный да благочинный: попы, пономари, дьячки, владычные служки.

Чем ближе к детинцу, тем шумней и многолюдней. Повсюду возы с товарами, купцы, стрельцы, нищие, блаженные во Христе [103] Блаженные во Христе — юродивые. , скоморохи.

А вот и Вечевая площадь с торгом. Иванка, Сусанна и Настенка остановились и невольно залюбовались высоким белокаменным пятиглавым собором.

«Чуден храм, — подумал Иванка. — Никак, знатные мастера ставили. Воистину люди сказывают: Василий Блаженный да Успение Богородицы Русь украшают».

Торг оглушил зазывными выкриками. Торговали все: кузнецы, кожевники, гончары, древоделы, огородники, квасники, стрельцы, монахи, крестьяне, приехавшие из сел и деревенек. Тут же сновали объезжие головы [104] Объезжие головы — выборные посадские люди, смотревшие за порядком на улицах, слободах и площадях. , приставы и земские ярыжки, цирюльники и походячие торговцы с лотками и коробами.

Пошли торговыми рядами: калачным, пирожным, москательным, сапожным, суконным, холщевым, красильным, солодовенным, овощным, мясным…

Настенка запросилась в рыбный ряд.

— Уж так солененького хочу!

Сусанна понимающе кивнула:

— Надо бы зайти, сынок.

Мужики и парни завалили лотки соленой, сушеной, вяленой и копченой рыбой. Тут же в дощатых чанах плавал и живец, только что доставленный с озера: судак, щука, карась, лещ, окунь, плотва…

— Налетай, православныя! Рыба коптец, с чаркой под огурец!

— Пироги из рыбы! Сам бы ел, да деньжонок надо!

Верткий, высоченный торговец ухватил длинной рукой Иванку за рукав армяка.

— Бери всю кадь. За два алтына отдам!

— Соленую рыбешку дай.

— Чего мало?

— Придет время — кадь возьму.

Настенка тотчас принялась за рыбину, а к торговцу подошел новый покупатель.

— Где ловил?

— Как где? — вытаращил глаза торговец. — Чай, одно у нас озеро.

— Но и ловы разные. Поди, под Ростовом сеть закидывал?

— Ну.

— А мне из Угожей надо. Там, бают, рыба жирней.

Угожане торговали с возов, меж коих сновал десятский из Таможенной избы: взимал пошлину — по деньге с кади рыбы.

Один из торговцев заупрямился:

— За что взимаешь, милай? Кадь-то пустая.

— А на дне?

— Всего пять судаков. Не ушли.

— Хитришь, борода. Дорогой продал.

— Вот те крест! Кому ж в дороге рыба надобна? Неправедно берешь.

— Неправедно?! — насупился десятский и грозно насел на мужика:

— На цареву слугу облыжные речи возводишь? Царев указ рушить! А ну, надувала, поворачивай оглобли!

Мужик сплюнул и полез в карман.

Получив пошлину, десятский тронулся дальше, а Иванка головой крутанул: свиреп «царев слуга!»

Супротив Успенского собора стояла церковь Спаса на Торгу или Спас Ружная. Она находилась среди торговых рядов и называлась так потому, что многие годы не имела прихожан, а источником ее существования была «руга» — пожертвования [105] Церковь была построена из дерева в 1206 году и во время набега Сапеги и Лисовского разграблена и сожжена. Около сорока лет это место пустовало, а в июле 1654 в Ростове разразилась «моровая язва», да такая сильная, что много людей умирало, и живые не успевали хоронить мертвых. Не зная, как бороться с эпидемией, ростовцы на денежные сборы построили на этом месте деревянный храм, но сильный пожар 1671 года вновь спалил церковь до основания. Каменная же церковь Спаса на Торгу построена на средства горожан в 1685 г. при митрополите Ионе Сысоевиче. .