Аммиан Марцеллин - Падение Рима

Ульпиану ничего более не оставалось, как поблагодарить и раскланяться, оставив Гонорию со служанкой Джамной на попечение восточной императрицы. Но хитрый дворцовый интриган до тех пор не убыл в Равенну, пока не встретился в загородной резиденции с Пульхерией й не передал ей письмо от своей повелительницы. Добиваясь этой встречи, Ульпиан рассуждал так: «Впавшие в немилость получают прощение, как это нередко бывает в царских домах, а те, кто был наверху, падают вниз... Это называется колесом власти... Думаю, что в конце концов всесильная сейчас Евдокия тоже потеряет доброе расположение к себе императора. Он уже, как я заметил, потихоньку ревнует её к своему другу Павлину... Поэтому письмо Плацидии нужно передать обязательно по назначению, и та участь, которая уготована Гонории, должна её постигнуть...»

Римской царевне хорошо жилось под крылышком образованной афинянки, которая понимала её, — и Гонория хорошо представляла, что бы стало с ней, если бы во дворце верховодила благочестивая Пульхерия...

Гонория помнила, хотя была тогда маленькой, как они с матерью и братом уже однажды побывали в Константинополе в качестве ссыльных, когда в Равенне распространился слух, что Плацидия состоит в любовных связях со своим братом императором Рима Гонорием. Галла Плацидия и её дети приехали сюда после смерти другого её брата — правителя Восточной империи Аркадия, и всем во дворце заправляла регентша сестра Феодосия Пульхерия. Вот она-то, узнав о похотливости своей тётки, устроила ей и её детям настоящее узилище: в тёмной дворцовой, ещё недостроенной церкви они молились Богу, не вставая с колен, с утра до вечера. Но эти моления, кстати, не поколебали арианской веры Плацидии и её отпрысков...

Тогда-то и возник проект брака между императорскими детьми — только что родившейся дочерью Афинаиды Евдокии и пятилетним Валентинианом, который по смерти Гонория, не имевшего наследника, должен стать императором Рима. И когда Гонорий умер, Феодосии II приложил все усилия, чтобы заставить признать в Италии, под опекунством Галлы Плацидии, власть своего будущего л ятя. А Афинаида-Евдокия дала себе обет: если состоится желанный брак, который возведёт её дочь на трон Западной Римской империи, то она, как некогда святая Елена, совершит паломничество в Иерусалим, чтобы возблагодарить Бога.

По разным причинам паломничество откладывалось, но теперь, кажется, наступил такой момент, когда никто ей уже не помешает сделать это... Евдокия, зная, что Гонория арианка, решила взять её с собой, чтобы там, в Священном граде всех христиан, выбить из неё эту ересь. Хотя сама она была несторианкой, тоже исповедовала ересь, но нашла в себе силы после III Вселенского собора в Эфесе отринуть её... И тем самым как бы встала в один ряд с последователями Кирилла Александрийского, но до конца своих дней она не воспринимала его как личность... Помнила его письма к себе, мужу и Пульхерии. И знала, что провокаторские способности Кирилла проявлялись и ранее, как, например, в деле погрома иудеев в Александрии...

В Александрии до эпохи василевса Юстиниана I (VI век) ещё не сложилось господство единой имперской религии. Знамя язычества ещё высоко держалось в Египте. Поэтому префект Египта Орест обязан был охранять фактическую свободу веры, и это сильно раздражало христиан, сознававших себя монопольными хозяевами страны.

Кирилл находился в открытой борьбе с Орестом. Среди трудных задач префектуры была и неизбывная задача спасения иудеев от погромов. Христиане преследовали их с такой же беспощадностью, как в своё время последние первых.

И вот на погром иудеев поднял христиан некий Перак. Орест арестовал предводителя и наказа! его. Кирилл был возмущён наказанием Перака, и приверженцы Кирилла стали угрожать местью иудеям. Но иудеи не утерпели и сами ночью устроили погром христиан с поджогом и убийствами. Христиане отбили атаку, и по наущению Кирилла сожгли утром синагогу и все дома еврейского квартала. Орест поэтому имел все основания считать не Перака, а Кирилла предводителем бунтарских сил. Так оно и было на самом деле... Ибо ему повиновалась ещё целая армия нитрийских монахов, которые вышли из пустыни и оказались перед зданием префектуры. Их было около пятисот человек. Они начали открыто бранить Ореста, что он язычник и пособник иудеев. Орест заявил им:

— Ошибаетесь, святые отцы... Я — христианин, крещён по обычаям своего времени в зрелом возрасте патриархом Константинополя Аттиком.

Погромщики были сбиты с толку, но одному из них, монаху Аммонию, кто-то вложил в руку камень, и монах этим камнем раскровенил Оресту голову. Аммоний потом был арестован и во время допросов забит ликтором до смерти. Кирилл Александрийский демонстративно устроил Аммонию торжественные похороны и объявил его мучеником с переименованием в Фавмасия Чудотворца.

Но этим дело не кончилось. Ответом на смерть Аммония явилась страшная казнь известной учёной, философессы неоплатонической школы и математика Александрийской Академии Ипатии. Христиане считали её вдохновительницей Ореста в пользу его религиозной терпимости. Всегда звереющая при науськивании толпа напала на идущую в Академию Ипатию, сорвала с неё одежды, волочила за волосы голую по улицам и затащила в церковь.

Тут фанатик-чтец Пётр насмерть забил замученную Ипатию. Оскорблённое её тело затем рассекли на куски, даже мясо с костей Ипатии было содрано устричными раковинами и сожжено на костре...

Готовилась императрица Византии к поездке в Иерусалим тщательно, с добрым настроением; её настроение передалось и другим — и прежде всего Гонории, её служанке Джамне и сопровождающему Приску, который был выделен им в дорогу по велению Феодосия.

Фракиец Приск по натуре был сдержан, но ум так и светился в каждом его взгляде. Он свободно говорил на латинском, хорошо владел еврейским, знал язык, на котором говорили гунны, ибо, попав к ним в плен, когда находился во Фракии, прожил у них более пяти лет. Потом его обменял Феодосий на других пленных, а когда узнал, что Приск знает многие языки, сделал его своим секретарём. Там же, в плену, Приск изучил и славянский, так как в войске Аттилы воевали многие выходцы с Причерноморья, Борисфена, Танаиса [88] Б о р и с ф е н — так ромеи называли Днепр, а реку Дон — Танаисом. , Истра.

Пожелал поехать в Иерусалим и белокурый красавец Павлин. Феодосий поначалу согласился: после участия в устроении свадьбы императора с Афинаидой-Евдокией Павлин имел свободный доступ к царственным особам, обладал изящными манерами и величавой осанкой, слагал стихи, тоже знал несколько иностранных языков. Феодосий доверял своему другу и лучшего спутника жене в Святой град и желать не мог. Но случилось непредвиденное...