Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

«В таком случае, все дети Этельреда рождены в незаконном браке, — подумала Эмма. — И ни один из его сыновей не имеет права на английский трон!..»

Эльфсиге, должно быть, заметил ее торжествующий вид и прочел ее мысли. Ибо он сказал:

— Законные они или нет, но Этельред признал их как своих детей. А этого достаточно для того, чтобы и незаконные сыновья были признаны наследниками престола. Здесь во Франции мы можем найти тому множество примеров, даже в семействе руанского герцога, не правда ли? Я имею в виду, в частности, твоего деда Вильгельма, который упорно отказывался жениться по католическому обычаю и, однако, заставил признать в твоем отце будущего герцога.

Да, Эмма знала об этом. Но Церковь ужесточила свои правила в последние годы и тщательно пеклась о соблюдении канонов, накладывая запреты. Могло случиться, что она сумеет поставить вопрос о браке Этельреда, если это понадобится. И если брак будет объявлен недействительным, то ничто не заставит Витан признать кого-либо из незаконных сыновей Этельреда наследниками престола!

Во всяком случае, Эмма постаралась бы устроить большой скандал в христианском мире! И скандал этот, полагала она, был бы вовсе не на руку папе или епископу…

Отныне ей надо просить, чтобы Эльфсиге стал ее духовником.

Радость и ликование царили в стране. Витан отвергал любого датского короля, которого выбирало войско. «Ни один повелитель не будет им дороже, чем наш урожденный господин и король», — объяснялось при этом. Так что Этельред вернулся в Англию и прибыл в Лондон уже в марте, где его ждали Эдвард и Эмма.

Этельред чувствовал себя уверенно и оказывал милость всем блудным сынам, которые поспешили снова к нему примкнуть. Армия воспряла духом: ведь впервые Его Величество командовал своим войском, ведя его к датскому лагерю на севере. А там сидел юный Кнут, размышляя, что же ему предпринять.

Он внезапно лишился всех подданных своего отца. Кроме жителей Линдсея, которые имели зуб на своих соседей и поэтому жаждали заручиться поддержкой Кнута. Сперва они задумали совместный грабительский поход, собираясь по-братски поделиться с Кнутом добычей.

Но последнего мало волновали их планы, Вместе с тем он не хотел нажить себе врагов, ибо в этом случае его отступление к Северному морю моментально было бы отрезано. Конечно же, его корабли сумели бы пробиться, но это стоило бы времени и хороших воинов.

— Мне нужно домой, в Данию, — объяснял он. — Надо набрать свежих людей. И главное, я должен договориться с братом Харальдом кое о чем. Иначе выйдет, что и в Дании, и в Норвегии я окажусь теперь нежеланным гостем.

— Как же мы одни справимся с превосходящими нас англичанами?

— Ну, — улыбнулся Кнут, — все будет как обычно: Этельред утомится прежде, чем он доберется на север к Тренту, тем временем его крестьяне разбредутся по домам, ибо как раз подоспеет пора пахать и сеять. А вы тем временем держитесь, я скоро вернусь обратно. И тогда посмотрим! Меня «королю» Этельреду будет выставить нелегко.

Люди из Линдсея умоляли его остаться. Они понимали его доводы, но не может ли он подождать, пока Этельред действительно устанет?

Кнут проводил беременную Альфиву домой в Нортгемптон, а затем выпустил на волю заложников Свейна. И только заложников из Линдсея он пока оставил у себя — для безопасности.

Затем он отдал приказ об отплытии.

Так Гейнсборо был оставлен датчанами. Лишь в Линдсее еще оставалось небольшое датское войско — для моральной поддержки.

Войска Этельреда продвигались на север, а флот Кнута отправился на юг, вдоль английских берегов. На этот раз его корабли зашли в порт Сэндвича. Там Кнут получил известие от Альфивы о том, что Линдсей сдался и присягнул на верность королю Этельреду.

Так Кнут потерял своего последнего английского союзника. Даже жители Линдсея предали его.

Он приказал высадить остававшихся у него заложников на берег. Но только без одной ноги, ушей и носа.

Слишком поздно понял Кнут, что Этельред не один командовал своей армией. Ядро ее составляли пять тысяч воинов Торкеля, а также изголодавшиеся дружинники Олава сына Харальда. Ни Торкель, ни Олав не позволяли англичанам разбежаться по домам. Вот почему датское сопротивление в Линдсее выдохлось так быстро. Жители Линдсея не знали, что делать, как защищаться. Они сдались — и что толку? Многие их предводители были повешены воинами короля Этельреда. Да к тому же их знатные заложники вернулись назад одноногими, без ушей и носа. Разве Линдсей заслужил такую тяжелую участь?

То, что совершил Кнут в Сэндвиче с заложниками, надолго окружило его имя ореолом страха и ненависти. Даже его старый наставник Торкель не мог понять, что за умысел скрывался за этим злодеянием. Может, это было просто выражением юношеского недомыслия?

На Пасху 1014 года Кнут покинул Англию. Этельред шел во главе победоносной армии, хотя большая часть войска Кнута уже рассеялась, пока он достиг реки Трент, а мятежники в Линдсее сдались практически без борьбы.

На радостях король отписал Торкелю и его воинам сумму в двадцать одну тысячу фунтов. Таким образом Этельред взял на себя тот «долг», который, как считал Торкель, должен был выплатить ему король Свейн. Этельред сделал это от чистого сердца: Торкель оставался единственным верным слугой в дни его глубокого унижения, и Торкель был все же датчанином…

Но сам Торкель радовался меньше в эти дни. Когда он вернулся после победы над Линдсеем, он узнал, что его брат Хемминг убит.

Английский отряд напал на лагерь Хемминга возле Сэндвича, уверенный в том, что для датчан настал час расплаты. Скорее всего, Хемминга предали. Он был убит во сне, его корабль подожгли. Были подожжены и многие другие корабли, но все остальные спасались в эту ночь бегством, совершенно не понимая, почему вдруг подверглись нападению.

Уцелевшие направились в Гринвич и присоединились к Торкелю. Вот почему Кнут нашел порт Сэндвича обезлюдевшим.

Торкель подозревал, кто стоит за этим преступлением, но держал это пока про себя.

В этом году Олав Норвежский прощался с Англией. Получив щедрые дары от Этельреда и Эммы, он со своими воинами возвращался домой, чтобы попытаться получить королевство своего отца. Кроме многочисленных норвежцев, в том числе, и воинов Торкеля, отправившихся искать счастья вместе с Олавом, его сопровождали многие епископы. Вульфстан Йоркский спешно рукоположил их.

Как только Этельред вновь утвердился на английском троне, рядом с ним опять оказался Эадрик Стреона. Король доверчиво проглотил жирные куски сала, которые Эадрик положил ему в рот.