Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

— Наверно, не это главное, — возразил Ролло. — Чтобы молиться Спасителю, не нужны дворцы.

— Во всяком случае, для службы необходим собор. Вы используете собор в Руане вовсе не по назначению, как я слышал. Там у вас конюшня. Это что, в честь Господа?

— Когда я приехал в Руан, — стал объяснять Ролло, — собор находился в таком запустении, что уже было совершенно все равно, как его использовать. Меня просили установить мир, других целей у меня не было. Когда я пришел туда по просьбе епископа, эта земля получила мир. Но французы все равно не дают нам покоя. Вовсе не моя вина, что все епископы удрали. Несмотря ни на что, я выстроил заново собор Святого Куэна, но до сих пор там нет епископа.

— Епископы были во многих городах, теперь абсолютно разрушенных. Потребуется не меньше полувека, чтобы их восстановить. Вы выгнали и пустили по миру христиан, живших в этих городах. Кто же может подумать, что вам нужны епископы?

Ролло настаивал на своем:

— Я за всех не отвечаю, я говорю о себе и о Руане. Брат Дионисий может подтвердить, что христиане и монахи живут у меня в Юмиэгесе. Им заново отстроили монастырь, и они никогда не слышали ни одного дурного слова ни от меня, ни от моих людей. У меня на службе много французов. Я даже в жены взял христианку. Она родила ребенка, но ей пришлось довольствоваться предварительным крещением. Может, потому наш ребенок и умер? Моя жена хочет, чтобы я крестился.

— Что касается твоей жены, — отвечал епископ, — то ты ее именно «взял». Ваше сожительство не благословлено церковью. А насчет крещения норманнских вождей, у нас свое мнение. Эти примеры всем известны. Вспомни, как вел себя брат твоего отца, старый Хулк. Его восприемником был сам король Одо, но толку от этого крещения не было никакого. Ты ведь знаешь, каким получился тот мир, о котором они договаривались? Разве ты забыл?

— Брат моего отца, Хулк, уже умер и похоронен, что о нем говорить. Разве я на него похож?

— С тобой ли, без тебя, но я точно могу сказать, что ни один француз не живет спокойно в долине Луары или Сены. Если вы, в конце концов, перестанете грабить и будете спокойно сидеть в Руане, то тогда и получите епископов.

— Мне нужен епископ сейчас, и я получу его. Даже если придется схватить одного из вас, — начал угрожать Ролло.

Архиепископ рассмеялся.

— Ты упрям, это всем известно. Ладно, пусть будет по-твоему. Кажется, я знаю одного епископа, который готов стать мучеником. Его зовут Витто.

— Ну хотя бы один, — согласился Ролло. — Прошу только, чтобы он не походил на кислое молоко. А то может случиться, он больше пострадает за свою глупость, чем за свою веру.

Переговоры закончились. Заложники вернулись. Ролло отправился назад успокоенный. Но прошел еще месяц, прежде чем к норманнам приехал Витто и занял тот старый собор в Руане, который Ролло привел в сносное состояние. Он привез с собой несколько помощников. В Руане отслужили мессу. Пола получила духовного пастыря.

Единственное, что сокрушало Витто, — это протекающая крыша. На хорах и над алтарем сделали навес от дождя. Его сшили из парусов. Надо было покрыть крышу заново, и Ролло решил расплатиться за строительство награбленным у французов добром.

— Скоро все будет нормально, — обещал он, — вот увидите…

Увлеченные новыми заботами, Пола и Ролло оправились, пришли в себя после переживаний, связанных со смертью девочки. Пола видела, сколько стараний приложил Ролло, чтобы найти епископа для Руана. Она понимала, что все это он сделал ради нее, и была ему благодарна. Но их жизнь не стала безоблачной. Их ждали другие испытания. Когда Пола в следующий раз ждала ребенка, у нее случился выкидыш. Чтобы не расстраивать жену, Ролло не сказал ни слова. Пола решила поговорить с епископом и отправилась в Руан. Выслушав ее рассказ, Витто сказал:

— Наберись терпения, дочь моя. Ты не должна воспринимать это слишком тяжело. Вы живете в грехе. Но Господь видит, что ты не могла иначе. У тебя не было выбора. Потеря ребенка — не наказание, может, это проверка чувств Ролло, и все свершается для того, чтобы он сильнее захотел принять крещение. Его любовь к христианке должна привести его на истинный путь, он изменится.

Пола сидела, тупо уставившись в пол и машинально рассматривала рисунок на керамических плитках. Каждый второй квадратик был черным. Она никак не могла их сосчитать. Шесть черных, семь белых в длину и то же в ширину. Боже, почему дьявол посылает ей такие мысли сейчас, когда она должна все внимание сосредоточить на словах Витто!

— В одном я еще не призналась, — тихо сказала Пола. — Я никогда не оказывала сопротивления Ролло. Я ему отдалась по доброй воле, по собственному желанию. Ведь это грех.

Она ждала ответа, боясь поднять глаза.

— Я очень рад, что это так, — услышала она ласковый голос Витто. — Было бы гораздо хуже, если бы этот норманн был тебе противен.

Она с облегчением вздохнула и впервые смело взглянула в лицо Витто.

— Я выслушал твою исповедь и теперь даю тебе отпущение грехов.

Направившись к маленькому алтарю, он знаком пригласил ее следовать за ним. Пола опустилась на колени, а Витто читал перед нею молитвы. Когда рука епископа опустилась на ее голову, Пола испытала чувство облегчения и успокоения. Слезы сами полились из глаз. Как же глубока в ней потребность в этом таинстве, в этой благодати! И как грешно убивать в себе тягу к святому.

Она, потянувшись за рукой епископа, поцеловала его кольцо. Ей хотелось целовать еще и еще, но он мягко отстранился и помог ей подняться с колен.

— Иди с миром, дочь моя, и пребывай в Божьей благодати. Приходи снова, как только тебе понадобится. Я очень рад, что Господь сохранил твое сердце. Скорее всего, кто-то горячо молится за тебя.

Эти слова больно кольнули ее.

— Я тоскую по своим родным, по своему брату Бернару, — призналась Пола, — и так хочу передать ему привет.

Епископ, слегка прикоснувшись к ее руке, тихо произнес:

— Я понимаю и попробую сделать все, что от меня зависит. А в следующую пасху я надеюсь крестить твоего ребенка. Сильного, живого ребенка.

Пола посмотрела на него с удивлением. Как же епископ мог говорить о таком? Но, справившись со смущением, она низко поклонилась и вышла на солнечный свет…

На следующую пасху епископ действительно крестил крепкого, голосистого ребенка Ролло и Полы, очередную девочку. Если Ролло и был чем-то недоволен, то хорошо это скрывал. И речи не было о том, чтобы отдать ребенка на съедение диким зверям. Наоборот, он подолгу играл с девочкой, забавлялся ее повадками.

— Ну и сильные же у нее ручонки, — восхищался он, когда малышка вцеплялась ему в нос.

Усаживая ее к себе на колени, Ролло частенько приговаривал: