Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

Она всей грудью вдохнула полный ароматов теплый ветер. И радость вернулась. Эмма отказалась уже от мысли пойти в часовню святого Свитуна, куда сперва ее было потянуло — в изящное маленькое здание прямо на крепостной стене, точно над южными воротами, также называемыми Королевскими. Вместо этого она, перебежав соборную площадь, открыла скрипучую дверь в стене и скользнула дальше, в «кошачий лаз» в стене дворца — им имели право пользоваться лишь члены королевской семьи. Тут ей пришлось барабанить в дверь, чтобы стража отперла ей. В ожидании Эмма глянула наверх — и вздрогнула: там виднелась подъемная решетка, закрывавшая ход в случае опасности, — а что если механизм сработает не вовремя и решетка рухнет прямо на нее…

Дома, в Руане, она немедля отправилась бы в баню и смыла с себя липкие воспоминания. Но тут, в Англии, излишняя чистоплотность считалась вредной, без большой необходимости тут тела не мыли…

Именно монахи посоветовали Эмме, как устроить купальню на Вульфсей. Они отвели воду из реки в желоб, огибающий весь монастырский квартал, и таким образом круглый год имели доступ к проточной воде. Затем вода немедля возвращалась обратно в Итчен — ни дамбы, ни запруды на ее пути не было.

Эмме было даже проще, поскольку Вульфсей стоит на середине реки. Она заставила короля повелеть запрудить один из рукавов реки, к югу от дворца. Когда ей хотелось купаться, она закрывала отверстие в плотине, и прибывающая вода наполняла пруд. Если вода казалась слишком холодной, ей просто давали прогреться на солнце. Обыкновенно Эмма наслаждалась речной прохладной водой с ранней весны до поздней осени.

Роясь в винчестерских манускриптах, Эдит нашла и показала Эмме некий документ. Это случилось, когда королева решила выяснить, какие доходы может ей принести Винчестер.

В 643 году на смертном одре король Кюнегильс повелел основать монастырь, называемый Олд-Минстер. Что интереснее: он даровал монастырю все свои земли вокруг Винчестера на многие мили. Получалось, что обитель владеет не больше не меньше как всем Чилкомским приходом.

— Леди Эмма не получит и десятины с этой земли, — мрачно констатировала сестра Эдит.

Эмма водила пальцем по строчкам, чтобы удостовериться самой. Да, получается даже хуже того. Она заметила еще и то, что сын короля Кенвальх начал в 648 году строительство собора; останки обоих королей должны были навеки в нем упокоиться.

— Я, пожалуй, конфискую у церкви эти мощи, — заметила Эмма. — Даже если эти короли по непонятной причине до сих пор не причислены к лику святых, их кости могут иметь известную цену на рынке священных реликвий, правда же?

— Конечно, достаточно прибавить слово «святой» к каждому имени, — рассмеялась Эдит, — тогда каждую косточку удастся сбыть за хорошие деньги.

Обе расхохотались. Поначалу Эмма удивилась, что именно Эдит возмутило незаслуженное покровительство, оказанное мужскому монастырю. Очевидно, потому, что Нуннаминстер, напротив, был самым бедным из монастырей и, как женская обитель, менее влиятельным, чем оба мужских. Эмме следует помнить это, если появится повод сделать пожертвование монастырю. Ведь у нее имеются собственные средства, но тратить их еще не приспело время, поскольку поступили они из внешнего источника. Ручеек же поступлений из Эксетера пока что чересчур слаб. Неделю разъезжала королева по своим землям и видела, в основном, нищие деревни. Разоренные вконец. И Винчестер не даст столько, сколько она рассчитывала…

— И это еще не все, — жестко продолжала Эдит.

Очередная находка, которую Эдит протянула Эмме, гласила, что благочестивый сын короля Эгберта, Этельвульф, даровал Винчестерской епархии десятую долю всех королевских земель. И, дабы сие не вызывало сомнений в будущем, король повелел составить дарственную в присутствии Витана и торжественно возложил ее на алтарь собора.

— Заметим, — обратила внимание сестра Эдит, — что речь идет не о десятине, собираемой с земель, а о десятой части самой земли. Это помимо пожертвований короля Кюнегильса.

— Ради язв святого Дени, — взорвалась Эмма, — сколько же всего выходит земель?

— Понятия не имею, — отвечала монахиня. — Ответ должен знать епископ Эльфеа — захочет ли только рассказать об этом. А может, и он не знает. Винчестерский собор сейчас так богат, что Мамона [15] Бог у древних сирийцев, олицетворявший богатство и земные блага. лопнул бы от зависти, когда бы узнал. Винчестерская епархия — одна из трех крупнейших в Англии. Потому что, чем большие милости церкви творят короли, тем усерднее им подражают их приближенные, чтобы остаться в хорошей компании. Не говоря уж о простом народе. И смерть не так страшна, если упокоишься близ королевских останков.

Эдит собрала копии документов и вопросительно глянула на Эмму — как собака, готовая принести брошенный предмет, только дай команду.

— А больше тебе ничего не известно? — опасливо спросила королева.

— Видимо, им и этого мало, так что епископ Винчестерский забирает себе всю прибыль от ярмарки святого Эгидия. Я говорю не только о налогах.

Эмма наконец узнала, чем отличается просто рынок от ярмарки. День святого Эгидия, 31 августа, отмечался каждый год ярмаркой, огромным торжищем, на которое съезжались продавцы и покупатели едва ли не со всего света. По-видимому, это крупнейшая ярмарка в Англии: по крайней мере, на ее время в Лондоне закрывается Гастингс-Корт, поскольку все уезжают в Винчестер.

— 31 августа уже скоро, — отметила Эмма.

— Да, и тогда все законы теряют силу на пространстве семи миль вокруг Винчестера, и вся судебная власть переходит в руки епископа. Он взимает все штрафы в течение всей ярмарки.

— И королевскую долю.

— То-то и оно. Ярмарка проводится с дозволения короля. Думаю, именно из этих денег король и исходит, решая, сколько дней длиться ярмарке. Возможно, он и берет кое-что для собственных нужд, уж это королева сама спросит у своего повелителя. Как бы то ни было, ярмарка святого Эгидия — крупнейший источник дохода для епархии по всем статьям. Монахи круглосуточно варят пиво, а гости так усердствуют, что сваливаются пьяные, — тут их и подбирает стража и штрафует за пьянство — в пользу епископа. Думаю, что заезжих публичных девок тоже штрафуют, когда те попадаются in flagranti [16] На месте преступления (лат.). . Или они платят налог наперед. Его Преосвященство, видно, не хочет их вовсе выпроводить вон, боясь снискать ярмарке худую славу.

— Разве о ярмарке пойдет худая слава, если там не будет шлюх?

— Естественно. И епископ, конечно, не станет применять никаких суровых мер с тем, чтобы дело это и дальше, как говорится, шло в гору.