Владимир Фромер - Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга вторая

Каждый день Бен-Ханан писал дюжину писем. Каждую неделю навещал несколько семей своих погибших солдат. Штудировал философию, занимался религией и искусством. Писал статьи, которые понимали немногие. Имел феноменальную память, отточенный интеллект и энциклопедические познания. Он — путешественник, профессиональный фотограф и сибарит. Любил вино, музыку и книги.

К женщинам относился с рыцарской утонченностью. Каждой давал почувствовать, что она неповторимая и единственная. О его романе с Тали Даян, расставшейся ради него со своим мужем Уди, сыном Моше Даяна, писала вся израильская печать. От первого брака у него сын Барак. От второго — дочь Йони. Этих детей помогали растить все бронетанковые войска.

Ни в чем он не знал меры. Все у него крупномасштабно, глобально. Не пожимал людям руки, а обнимал их. Не ссорился, а смертельно обижался. Не общался, а дарил себя. У каждого человека есть предел, а он жил в беспредельности, где не остановиться, не перевести дыхание.

Со временем жизнь его стала походить на медленное самоубийство. Жизнь не имеет иного смысла, кроме того, который ей придает человек. Йоси Бен-Ханан видел жизнь, как универсальную мистерию. У него своя теория мироздания, где вселенскому злу противопоставляется гармония бытия. Он верил, например, что живые тесно связаны с мертвыми. Верил, что погибшие друзья помогают ему в экстремальных ситуациях.

Со временем рамки армии стали тесны для него. Тянуло в сторону с обкатанных рельсов. Трудно дышалось под жестким прессом армейских законов.

— Да разломай ты эту клетку, — советовал Бен-Ханану генерал-майор запаса Януш Бен-Галь, друг и бывший командир. — Ты давным-давно перерос армию. Стань хозяином собственной судьбы. Ты ведь можешь преподавать в любом университете. Напишешь прекрасные книги. Все равно ведь не бывать тебе главнокомандующим. Так к чему вся эта кутерьма?

Но трагедия Бен-Ханана в том и заключалась, что он не мыслил жизни вне армии. С 14 лет она стала его любовью. Роковой, непреодолимой и потому смертельно опасной.

Детство Бен-Ханана прошло в Иерусалиме под выстрелами, на фоне борьбы двух народов за обладание Вечным городом. Диапазон интересов его отца был весьма широк. Он, например, умудрялся одновременно преподавать физику и физкультуру в престижной гимназии в Рехавии. Весь Израиль знал Шмуэля Бен-Ханана, потому что много лет его сочный баритон каждое утро звучал по радио, раздражая граждан бодрым призывом начать день с физзарядки.

Мать тоже была учительницей, но к ней Йоси относился с видимым равнодушием и как-то сказал:

— Мама, воспитавшая три поколения учеников, нам, трем своим детям, умудрилась не дать ничего.

Зато отца Йоси обожал, втянул в сферу своих интересов и таскал на все боевые учения и армейские церемонии.

Слава пришла к Бен-Ханану неожиданно, очень рано и без каких-либо усилий с его стороны. В Шестидневную войну бронетанковая бригада Городиша прорвалась к Суэцкому каналу. Танк Йоси находился в головной колонне, а сразу за ним на барханах подпрыгивал «джип» с иностранными корреспондентами. Утро только начиналось, но солнце Синая уже стояло прямо над головой, и его отвесные лучи врывались в грудь вместе с дыханием, просачивались сквозь потную гимнастерку, проникали прямо в кровь сквозь поры кожи. И когда танк, преодолев очередной бархан, оказался вдруг у канала, Йоси, не раздумывая, бросился в мутную воду, вскинув вверх свой автомат. В эту секунду и запечатлел его фотокорреспондент журнала «Лайф» — взъерошенного, мокрого и счастливого.

Снимок этот стал символом израильской победы, а Йоси еще долго называли «Мальчиком с обложки „Лайфа“».

А потом началась изнурительная Война на истощение, в тяжелых буднях которой не было ничего героического. Три года капитан Бен-Ханан провел на линии Бар-Лева. Каждый день шли артдуэли. Гибли товарищи. Тогда-то и привык он спать не больше трех-четырех часов в сутки.

Вспоминает один из «старичков»: «Идет эвакуация раненых. Йоси сидит на башне танка в подчеркнуто ленивой позе, обращая на близкие разрывы снарядов не больше внимания, чем на докучливых мух. Он дирижирует огнем израильской артиллерии, прикрывающей вертолет, тяжело поднимающийся со взлетной площадки нашего форта с ранеными на борту. Но добивает меня фотоаппарат, которым Йоси щелкает, как на экскурсии. Поймав мой взгляд, улыбается, и тогда я осмеливаюсь спросить: „Йоси, почему штаб дивизии отказался выслать вертолет, когда об этом просил офицер старше тебя по званию, а когда позвонил ты, немедленно выслал?“

Улыбка Йоси становится шельмовской, но чувствуется в ней затаенная печаль.

— Потому, — говорит он, — что у меня в дивизии репутация психа, с которым лучше не связываться. Они знают, что если раненые не будут эвакуированы без промедления, то я сам явлюсь в штаб и разберусь с ними на месте».

Война на истощение кончилась со смертью Насера, и капитан Бен-Ханан временно покинул армию. Ему всего 25 лет, и он хочет увидеть мир. Его не интересует современность, он отправляется на Дальний Восток, где бег столетий бессилен изменить устоявшийся ритм жизни.

В Израиль доходили смутные отголоски его похождений. Кто-то видел его в сайгонском кафе в обществе восточной красавицы с распутными глазами. Он посещал буддийские храмы в Бирме. Участвовал в операции против красных кхмеров в джунглях Камбоджи. Потом вернулся в Израиль, чтобы жениться. В свадебное путешествие отправился в Непал. Там, в Катманду, его и настигла весть о Войне Судного дня. С первым же самолетом Йоси вернулся домой и на третий день войны был уже на севере, где решалась судьба Израиля. От седьмой бронетанковой дивизии, двое суток сдерживавшей сирийскую танковую армаду, почти ничего не осталось. Командир полка полковник Бени Шохем погиб. Его сменил друг детства Бен-Ханана капитан Шмуэль Аскеров. Он вывел из Голанского ада одиннадцать уцелевших танков, расстрелявших все боеприпасы и израсходовавших почти все горючее. На заправочном пункте Аскерова и нашел Бен-Ханан.

— Йоси, прими командование, — предложил раненный, предельно измученный Аскеров. Они равны по званию, но Йоси не колеблется: одиннадцать танков под командованием Бен-Ханана уже карабкаются вверх по склону, спешат туда, где развернулось решающее сражение.

О дальнейшем рассказывает Рафаэль Эйтан: «В самый критический момент, когда мы уже теряем надежду сдержать сирийские танки, он возникает, мой добрый ангел. У него голос Йоси Бен-Ханана. Я слышу голос Йоси — и не верю. Я ловлю его по связи и думаю, быть может, это галлюцинация от усталости. Йоси Бен-Ханан, прекрасный офицер, был командиром батальона, завершил службу, уехал путешествовать. Вспыхнула война. Он бросался от самолета к самолету, побил все рекорды времени, одолел все преграды, вернулся домой — и прямо на фронт.