Джалол Икрами - Дочь огня

Шамсия слушала, печально опустив голову. Вслед за отцом она вышла из комнаты и сразу же поднялась наверх к себе. А миршаб тихонько шепнул жене, чтобы она следила за Шамсией, ни на шаг не выпускала из дома. Выйдя на улицу, он прямиком направился в свое управление. Там сидел его помощник Кали Курбан, известный всему городу картежник и пьяница.

— Старик не признается… — этими словами он встретил начальника. — Все пробовал, сделал что мог. Пытки на него не действуют.

— Какой старик? — недоуменно спросил миршаб.

— Старик водонос. Он уже еле дышит, не сегодня завтра помрет. Еще с похоронами хлопот не оберешься. Лучше уж отпустить его, все равно ничего не добьемся.

— Освободи! — приказал миршаб. — Постой… Затем возьми с собой двух-трех человек и отправляйся в дом ювелира Тахир-джана, знаешь, того, что живет возле хауза Мирдустим. Жена его — Оймулло Танбур. Так вот у него в доме скрывается та самая Фируза, которую мы разыскиваем. Приведи ее сюда. Да только смотри у меня — не груби ювелиру и его жене. Просто скажи, что тебе приказано, так распорядились его милость кушбеги и миршаб.

— Слушаюсь!

— Я заплачу тебе, не беспокойся. Но еще раз напоминаю — не груби ювелиру и его жене!

Кали Курбан направился к подвалу, чтобы освободить водоноса, но его нагнал слуга, говоря, что миршаб приказал привести Ахмед-джана к нему, он хочет сам допросить его.

Приказав стражникам привести старика из подвала, Кали Курбан остался стоять у дверей, покуривая чилим.

Освещая дорогу фонарем, они спустились в темницу и вскоре вывели водоноса, поддерживая его с двух сторон.

Старик был на себя не похож. Давно не стриженные борода и усы седыми спутанными клочьями закрывали нижнюю часть лица. Его и без того запавшие глаза сейчас совсем провалились. Живой мертвец, да и только. Он едва передвигал дрожащие ноги, если бы его не тащили с двух сторон, он сам не мог бы ступить и шагу. Его жалкая одежда — карбасовые штаны и рубашка — была изорвана и запятнана кровью.

При виде старика даже Кали Курбан отвернулся. А водонос, преодолевая смертельную слабость и собрав остаток сил, прохрипел:

— Дай бог, чтобы и ты испытал мои муки, изверг!

— Уведите! — заорал Кали Курбан так, словно его укусил скорпион.

Старика потащили к миршабу. Тот стоял с нагайкой в руках. Водоноса бросили на ковер у порога миршабханы.

— Мне известно, — говорил миршаб, — что ты всех знаешь. И убийцу Саиба Пьяницы, и человека, ударившего бая ножом. Знаешь, но не признаешься. Почему же? Жизни-то тебе осталось всего несколько дней. Зачем упрямишься? Действовать надо по закону святого шариата. На этом свете не повезло тебе. Но ведь есть и тот свет, там тебе бог воздаст, если здесь будешь его слушать… Говори же!

Старик молчал. Едва вздымавшиеся его плечи говорили о том, что он еще дышит.

— Господи, Ахмед-джан! Ты человек верующий, помоги же нам в этом святом деле. Мы ведь все равно найдем преступника, скажешь ты или нет. Вот ты скрыл от нас, где находится внучка Дилором, а что пользы? Мы и сами нашли ее. Сейчас Кали Курбан приведет сюда Фирузу из дома Оймулло Танбур…

Тощее, безжизненное тело старика вздрогнуло, он с трудом оторвал от пола голову и взглянул на миршаба.

— Не будешь ты жив-здоров, — прохрипел он, — душа покойной старухи не позволит!..

Сказав это, он лишился чувств.

Миршаб усмехнулся, хлестнул нагайкой по своему сапогу и сел. В эту же минуту Кали Курбан ввел двоих: Фирузу в парандже с закрытым сеткой лицом и Тахир-джана. Фируза трепетала от страха. Она и не догадывалась, что на паласе в окровавленных лохмотьях лежит ее друг и защитник, дядюшка Ахмед-джан. Ее заплаканные глаза прикованы были к злому лицу миршаба.

— А, привел! — воскликнул миршаб. — А этот человек зачем?

— Я сам пришел, господин! — сказал Тахир-джан. — Как же можно насильно тащить одинокую, бедную сироту! Зачем отрывать ее от покровительницы, названой матери? Это несправедливо, по шариату так не положено!

Миршаб усмехнулся:

— Вы хороший ювелир, Тахир-джан, но в государственные дела и в дела шариата лучше не вмешивайтесь!

Это наша забота! Вернитесь-ка лучше домой, успокойте жену… Скажите ей, что Фируза с божьей помощью снова станет посещать школу, помогать ей по дому.

— Я буду жаловаться его святейшеству, дойду до дворца его высочества! — повысил голос Тахир-джан.

— Воля ваша! — пренебрежительно усмехаясь, сказал миршаб. В эту минуту водонос приподнялся, дрожащей рукой потянулся к ювелиру и прохрипел:

— Тахир-джан, не ходи! Никуда… Не поможет. Это волк, а другой — лиса, третий — шакал, четвертый — осел. Наши стоны и стоны бедной сироты услышит только бог! Только он за все им отплатит!

Лишь теперь Фируза узнала водоноса. При виде этого истерзанного человека она забыла о собственных страхах и с криком: Дядюшка, это им! — бросилась к нему. Схватив его слабую руку, она покрывала ее поцелуями. В порыве любви и жалости она не заметила, что паранджа и сетка сползли, что лицо ее открыто. Слезы неудержимо текли из глаз и падали на голову старика. Он тоже плакал. Тахир-джан приложил к глазам платок, потом в знак отчаяния ударил себя по коленям.

Вдруг в миршабхану, запыхавшись, вбежал аксакал Нусратулло. Миршаб с величественным видом обратился к нему:

— Хорошо, что вы пришли. Вы отведете водоноса Ахмед-джана домой и поухаживаете за ним. А ты, Курбан…

Тут аксакал прервал его:

— Ваша милость, я узнал, что нашлась внучка Дилором… Я пришел за ней… Я опекун этой сиротки… я…

— Вы заберете больного старика, — отрезал миршаб. — Это богоугодное дело. А Фирузу ты, Курбан, отведешь ко мне домой!

Не обращая внимания на крики несчастной беззащитной девушки, Курбан подхватил ее, как воробышка, и понес.

Тахир-джан, дрожа от негодования и отчаяния, бросился на него, но два стражника схватили его за руки и вывели вон.

Миршаб, очень довольный всем происшедшим, сидел на почетном месте. Полумертвый Ахмед-джан так и остался лежать на паласе. А Нусратулло в крайнем недоумении, разинув рот и подняв руки, остановился у окна.

Миршаб ликовал. Небрежно выплюнув за дверь остатки наса, он кликнул Кали Курбана. Но помощник его был весьма раздражен: никакой прибыли сегодняшние дела ему не принесли, хоть крика и шума было много… Да еще этот несчастный старик с его пронзительным взглядом… Такой взгляд, наверное, у ангела смерти, он прямо жалит сердце, а хриплый голос до сих пор звучит в ушах. Да, неудачный день! Вконец расстроенный, вошел Кали Курбан к миршабу.

— Что ты такой хмурый? — спросил миршаб. — Кажется, что сейчас снег пойдет.

— Да, сегодня снегопад…

Миршаб засмеялся:

— Ничего, все будет в порядке. Тебе, может быть, эта погода не по вкусу, а для государства очень хороша! Я доволен! Ухожу домой. А ты оставайся, поживись немного от просителей, бедняга, но смотри не зарывайся, слышишь? Вымогай, но имей совесть…