Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

Странная это была война за баварское наследство. Не происходило кровопролитных сражений, крупномасштабных операций. Обе стороны демонстративно бряцали оружием и выжидали. Императрица Мария-Терезия, желавшая избежать большой изнурительной войны, сдерживала пыл своих военачальников. Пруссаки и саксонцы также не проявляли боевой инициативы. Дело ограничивалось тактическими передвижениями войск, отдельными рейдами на вражескую территорию небольших подвижных отрядов да мелкими стычками. С наступлением зимы в военных действиях наступило полное затишье. Пруссаки, которые к началу войны перешли границу Богемии и незначительно углубились на её территорию, отошли назад и расположились на зимних квартирах в Саксонии и Силезии.

Уланский полк Мориса Августа Беньовского встал на постой в небольшом чешском городке. Офицеры коротали время за карточной игрой на постоялом дворе Зденека Славичека. Это был самый богатый человек в городке, владевший не только вышеупомянутым постоялым двором и пивным заводом, но и занимавшийся поставками фуража для австрийской армии. В доме Славичека Беньовский занимал просторную квартиру. Эскадронные командиры расселились у соседей-горожан. Младшие офицеры довольствовались помещениями при постоялом дворе.

Слуги обнесли всё общество высокими глиняными кружками с чёрным пенистым пивом. Выпили, похвалили пивовара Славичека. Лишь молодой офицер воскликнул:

— Помрёшь от тоски, господа, на такой войне! Сидим, как мыши в норе.

— Не скажите, прапорщик, — возразил ему усатый ротмистр, командир первого эскадрона. — Вы забыли о сражении с пруссаками при Габельшверте.

— Тоже мне сражение... Обменялись несколькими выстрелами, помахали сабельками.

— Постойте, господа, — остановил спорщиков Морис Август. — Давайте дадим здравую оценку Габельшверту. С военно-стратегической точки зрения сражение не крупномасштабно. Прапорщик прав — обменялись несколькими выстрелами, помахали сабельками. Но пруссаки увидели нашу силу и не рискнули вклиниваться далеко в глубь нашей обороны, а с наступлением холодов предпочли убраться восвояси.

Офицеры согласились с командиром полка. Кто-то предложил выпить за всех участников Габельшвертского сражения. Потом разговор перешёл на другую тему.

— А какой хитрец курфюрст Баварский Карл-Теодор, — с иронией произнёс усатый эскадронный ротмистр.

— Это маленький немецкий подражатель Людовику Пятнадцатому, — перебил кто-то из молодых.

— Вот именно. Ведёт себя как безучастный зритель. Позволил Австрии беспрепятственно занять восточные баварские земли. Пруссаки и саксонцы больше пекутся о его интересах, чем сам курфюрст.

— А может быть, в этом высшая государственная мудрость, загребать жар чужими руками? — возразил сухопарый пожилой командир третьего эскадрона.

— Какая может быть здесь мудрость? — ответил усатый ротмистр. — У Карла-Теодора единственная забота — наделить имениями всех своих многочисленных незаконных детей и замириться с Австрией ценой любых уступок, чтобы прожить без тревог и волнений остаток отпущенных ему Богом дней.

— Господа офицеры, вы ещё не знаете последней новости, — обратился к собравшимся Беньовский. Офицеры насторожились.

— Только что прибыл из штаба генерала Макоша полковой адъютант. Пруссаки ведут в Вене переговоры с нашей стороной. Пока они не приносят никаких плодов. Российская императрица Екатерина пригрозила, что вмешается, если враждующие стороны не придут к примирению. Её величество Мария-Терезия склонна принять посредничество России и искать пути к соглашению. Вот такие новости, господа. Похоже, что война подходит к концу.

Офицеры долго обсуждали новость, которую привёз из штаба генерала Макоша полковой адъютант. Кто-то высказал сожаление, что так и не пришлось повоевать всерьёз. Другие, наоборот, выражали удовлетворение, что война обошлась без серьёзного кровопролития и, по всей видимости, вскоре будет подписан мирный договор. Тогда полк вернут в Венгрию и старики резервисты смогут разъехаться по домам.

Когда с обсуждением важной новости было покончено, офицеры сели за карты. Сложилось несколько партий игроков.

Приглашали и полкового командира, но Беньовский вежливо отказался. И вовсе не потому, что был противником азартных игр. Он строго придерживался субординации и считал для себя невозможным садиться за карточный стол с подчинёнными. Вот если бы пригласил его в компанию игроков сам генерал Макош!

Морис Август подошёл к полковому казначею Гомуляку, одиноко сидевшему у пылающего камина. Словак Гомуляк отличался необщительным характером, может быть, потому, что недолюбливал венгров, и был скуп. Он никогда не садился за карточный стол из-за боязни проигрыша и предпочитал оставаться зрителем.

— Вы что-то хотели мне сказать, пан Гомуляк? — обратился к нему Беньовский. — Извините меня великодушно, в последние два дня я был чертовски занят и никак не смог вас выслушать. Переговоры со Славичеком насчёт поставок фуража... Вы знаете, какой прижимистый человек этот чех.

— Я так думаю, что он большой мошенник.

— А вы бы хотели, чтобы поставщик армии её величества не был мошенником? Так какое у вас ко мне дело?

— Я давно желал обратить ваше внимание, пан бригадир, что этот Славичек предъявляет нам завышенные счета. Он продал нам партию подмоченного и тронутого плесенью овса под видом первосортного. Я произвёл обмеры возов сена, доставленных поставщиком на этой неделе, и установил, что его реальный объем никак не соответствует цифрам, указанным в требованиях на оплату. Что вы на это скажете?

— Факты серьёзные, пан Гомуляк. Я займусь проделками Славичека.

— Не стоит ли прекратить с этим мошенником всякие деловые отношения?

— Нет, не стоит. Вы уверены, что другой поставщик будет честнее?

— Откуда мне знать?

— Вот видите? Вы не знаете, и я не знаю. А Славичек оказал нам немало добрых услуг. И его рекомендовал как старого друга сам генерал Макош. Они знакомы ещё со времён Семилетней войны. Так что, хочется нам этого или не хочется, придётся проявлять к пану Славичеку снисходительность и закрывать глаза на некоторые его неблаговидные поступки.

— Жаль.

— Не горюйте, пан Гомуляк. Со Славичеком я непременно поговорю.

Слова Беньовского заглушил гвалт разгорячённых игроков. Шёл яростный спор — уличили нечестного игрока. Уличённый оправдывался — он вовсе не прятал карту, а нечаянно обронил её на пол. Спор разрешили полюбовно — прерванную игру считать недействительной, начать партию сызнова и в знак примирения выпить по кружке пива.

Морис Август вышел с постоялого двора и направился домой, однако поднялся не на свою половину, а к хозяину. Славичека он застал в уютном кресле, закутанного в тёплый стёганый халат. Перед ним на маленьком ломберном столике стоял органчик в шкатулке из красного дерева. Из него лилась весёлая, задорная музыка. Возле кресла на ковре примостились четверо малышей разных возрастов, хозяйские внуки.