Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

— Но поймите же, пан Ковальчик, несколько отрядов, собранных в единый кулак, — это великолепная мишень для противника, — убеждал Беньовский. — А наша главная сила именно в том и состоит, что мы действуем множеством мелких единиц, рассеянных на большой территории. Учтите ещё враждебное нам окружение в Галиции.

— Вы плохо знаете галицийцев. Они греко-католики. Если кое-кто из них и враждебен нам, можно и припугнуть. Не мешало бы устроить две-три публичные экзекуции и вздёрнуть на придорожных деревьях тех хлопов, которые явно служат русским.

— Чего вы этим достигнете? Подтолкнёте хлопов к массовому бегству в лагерь Гонты и Железняка?

Спор достиг критической точки, когда стала очевидной неизбежность столкновения с русским авангардом. Перед самым сражением Ковальчик увёл часть отряда в сторону Волочиска, по существу дезертировал с поля боя. Авангардный батальон полка Бринкена легко смял и рассеял ослабленные силы Беньовского. Его люди в панике разбегались по окрестным хуторам и рощам. Сам Морис Август был пленён и доставлен в Тернополь, в штаб полка. Это произошло в мае 1769 года.

Говорят, беды не приходят в одиночку. В штабе полка, в приёмной полковника, Беньовский лицом к лицу столкнулся с тем самым русским офицером, который когда-то приходил в его отряд в качестве парламентёра, а потом взял его в плен. Это было на заснеженном поле в излучине реки Нарев.

— Господин барон! Вот неожиданная встреча, — преувеличенно громко воскликнул офицер, теперь уже не поручик, а штабс-капитан. Недавно его перевели за заслуги с повышением в полк Бринкена.

— Стало быть, снова свиделись. Судьба, — с ухмылкой ответил Беньовский.

— А ведь вы, кажется, слово нам дали...

— Дал, взял обратно...

— Нехорошо, господин барон. Не по-дворянски поступили. На этот раз не станем полагаться на ваше честное благородное слово.

— Воля ваша. Вы победители.

Полковник, выслушав доклад адъютанта о деле барона Беньовского, кисло поморщился и решил незамедлительно отправить пленного в штаб генерала Прозоровского.

А генерал, ознакомившись с его делом, глубокомысленно произнёс:

— Не резон, однако, шкодливого козла в огород пускать. В Киев его, мазурика, на поселение.

Сам он не счёл нужным беседовать с Беньовским, а поручил одному из офицеров штаба известить пленного о своём решении. Услышав приговор, Морис Август запротестовал было.

— Пусть мою судьбу решает мой король Станислав.

— С вашим королём мы как-нибудь столкуемся, — ласково ответил ему штабист. — А Киев, голубчик, — это ещё не Сибирь, не Камчатка.

В Киеве Беньовский пробыл совсем недолго. Киевский военный губернатор приказал выслать его вглубь России, подальше от польской границы. Местом ссылки была определена Казань. Та же судьба постигла и пленного шведа Адольфа Винблада, также состоявшего на службе у конфедератов и пленённого где-то на Волыни. Они познакомились уже в пути.

Швед был угрюм и неразговорчив. Он тяжело переживал свои неудачи и, пожалуй, горько сожалел, что, покинув родную Швецию, связал свою судьбу с движением конфедератов. Польским языком он так и не овладел настолько, чтобы сносно изъясняться на нём и понимать собеседника. С Беньовским говорил с трудом и с чудовищным акцентом.

Везли их на разных подводах, сопровождаемых конвоем. На почтовых станциях меняли лошадей и делали лишь краткие остановки для ночлега конвойных. А с рассветом пускались в дальнейший путь по тряским российским дорогам. Лишь в Нежине конвойные оставили пленных наедине в почтовой избе. Там и разговорились.

— С кем имею честь? — с любопытством спросил Беньовский.

— Адольф Винблад, — неохотно ответил швед.

— В каком звании служили конфедератам?

— В майорском.

— Судя по выговору, вы не поляк и, похоже, не немец.

— Я швед.

— А я венгр. Полковник Беньовский.

Морис Август приврал насчёт звания, стараясь сразу же показать шведу своё превосходство и взять покровительственный, начальственный тон. Винблад стал жаловаться на судьбу.

— Я спросил у русского офицера, зачитавшего мне приказ о высылке в эту, как её... Казань, далёкий город на Волге, сколько времени продлится наш плен. И знаете, что он мне ответил? Продлится ваш плен до тех пор, пока последний конфедерат не сложит оружия. Каково?

— Мне сказали примерно то же самое. Так что наберитесь терпения, майор. Конфедераты складывать оружие пока не собираются.

— Будь проклят тот день и час, когда я покинул Швецию и прельстился службой шляхте!

— Зачем же покинули?

— А что оставалось делать мне, младшему сыну в многодетной семье? Наследование отцовского имения мне не светило. Вот и отправился искать счастья на чужбине.

— Отбросьте ваши мрачные настроения, майор. Берите пример с меня, неисправимого оптимиста. Не мыслю своей жизни без кипучей, бурной деятельности.

— Какая может быть деятельность в этой, как её... Казани.

— Казань ещё не Сибирь. Говорят, вполне цивилизованный большой город. Я вижу в нашем положении две перспективы...

Беньовский на минуту умолк, испытующе вглядываясь в шведа.

— Догадываетесь, собрат мой по несчастью?

— Нет.

— Тогда слушайте. Россией правит императрица Екатерина, свергнувшая и, как говорят, умертвившая своего мужа Петра [17] ...императрица Екатерина, свергнувшая «... умертвившая своего мужа Петра. — Пётр III Фёдорович (1728—1762) — российский император с 1761 г., был сыном герцога Гольштейн-Готторпского Карла-Фридриха и Анны Петровны, внуком Петра I. В России жил с 1742 г., но сохранял пропрусские симпатии. Был свергнут в результате переворота, организованного его женой Екатерин ной, и убит. . Вряд ли всё русское дворянство довольно этой немецкой принцессой на русском троне. Есть же в стране наверняка и немало сторонников свергнутого и убиенного императора. А если допустить, что в России возникнет своё вооружённое оппозиционное движение наподобие нашей Барской конфедерации?

— Вы верите в такую возможность?

— Я лишь говорю — «если допустить»... Вот тогда наш опыт конфедератов, тираноборцев пригодится оппозиционному дворянству. Мы, наёмники-профессионалы, встанем во главе русских дворянских полков, окажемся среди вождей движения, будем вершить судьбы империи.

— Дерзко, полковник. Но фантастично и неубедительно. Вы плохо знаете жизнь в России. Это не Речь Посполитая с её шляхетскими вольностями. И престиж российской короны — это нечто иное, чем престиж эфемерной власти выборного польского короля или даже нашего шведского Карла.

— Не скажите, майор. Я вам расскажу одну занятную историю на русскую тему. До нас доходили смутные слухи о заговоре, правда неудачном, против императрицы Екатерины. Это произошло несколько лет тому назад. Молодой караульный офицер, позабыл его имя, пытался освободить из крепости томившегося там в заключении царевича Ивана [18] Молодой караульный офицер... царевича Ивана... — Иван VI Антонович (1740—1764) — российский император (1740—1741), правнук Петра I, сын Анны Леопольдовны и герцога Брауншвейг-Люнебургского Антона-Ульриха. За него правили мать и Э. И. Бирон. Был свергнут и заключён в Шлиссельбургскую крепость. Мирович Василий Яковлевич (1740—1764), подпоручик Смоленского пехотного полка, будучи в карауле в крепости и узнав о венценосном пленнике, решил освободить его. При этой попытке Иван VI был убит, а Мирович чуть позже казнён. Эпизод послужил темой романа Г. П. Данилевского «Мирович» (1886). . Намерение этого офицера состояло в том, чтобы, устранив Екатерину, возвести на престол Ивана, свергнутого ещё в раннем детстве императрицей Елизаветой. Заключённый царевич был убит стражей, а тот офицер сдался властям, был судим Сенатом и казнён.