Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

– Пища уготована для тела, амброзия же укрепляет дух! Но ее-то я как раз не вижу…

– И не стыдно вам, сэр, смущать разум этого юноши? – раздался от двери исполненный сарказма голос.

Я оглянулся и сказал:

– Приветствую вас, благородный дон, в стенах сего мирского заведенья!

Федя Маслов, виртуоз диафрагмы и мастер видоискателя, а попросту – ведущий оператор и фотограф редакции, аккуратно повесил на плечики свой стильный кожаный пиджак и спрятал его в шкаф. Впрочем, все звали Маслова не иначе как Дон Теодор, за болезненное пристрастие к изысканности и утонченности буквально во всем – и в быту, и в работе. Мне же Федор напоминал знаменитого Кристобаля Хунту из романа Стругацких – такой же лощеный, подтянутый и чуть надменный в обращении, будь то ответственный за выпуск или сам главный редактор.

– А вас, Дмитрий, кажется, можно поздравить?

– С чем же?

– Вы с сегодняшнего дня причастны к великой тайне!

– Неужели?!

– Именно! Вы из большинства, что следует истории, превратились в одного из вершителей ее.

Дон Теодор принял позу римского сенатора и с пафосом продолжал:

– Я не оговорился. Именно мы, газетчики, делаем историю! Не зря нас называют четвертой властью. Это мы повергаем кумиров и возводим на пьедестал! Это мы вершим революции и предвидим будущее! Это мы…

– …трепачи и пустомели, которых давно надо выгнать на поля – пахать и сеять! – звонко и весело раздалось в комнате.

Мы втроем дружно повернулись на голос, заранее улыбаясь, потому что к нам пришло «солнышко». Светлана Геннадьевна Полонская, редактор отдела, была обаятельнейшей женщиной. О ее возрасте в редакции ходили легенды, но никто точно не знал в действительности, сколько ей лет. Мне лично было все равно, потому что я всегда твердо придерживался мнения: женщине столько лет, насколько она выглядит. Светлана же выглядела изумительно: невысокая, с фигуркой гимнастки и при этом с полноразмерным набором женских прелестей. Короткая стрижка и ясный взгляд фисташковых глаз из-под огненно-рыжей челки довершали образ веселого и доброго Солнышка. И самое главное, Светлана такой и была!

Федор, как всегда, смешался при ее появлении и принялся с озабоченным видом копаться в своем столе. А Женя, тоже как всегда, замер с полуоткрытым ртом, забыв, что хотел сказать.

– Здравствуй, Светик, – улыбнулся я и придвинул ей стул. – Присаживайся, отметим мое вступление в ряды тайных агентов четвертой власти.

– О! Да тут целый день пировать можно, – оценила Светлана мою сервировку. – И когда же ты успел?

– Просто я пришел… пораньше.

– Ага, – она лукаво стрельнула теплым взглядом, – выполняем трудовое законодательство?

– Я подозревал, что он скрытый штрейкбрехер, – проворчал из своего угла Дон Теодор. – И я оказался прав!

– А вот и нет! Димочка пожертвовал личным временем, чтобы угостить нас замечательным завтраком, – тоном мудрой воспитательницы осадила его Светлана и взяла самый толстый бутерброд. – А тебе, Феденька, следовало бы брать с Димочки пример.

Дон Теодор густо покраснел – то ли от смущения, то ли от обиды – и извлек из своей тумбочки банку клубничного джема. Молча подошел к столику и водрузил банку в самый центр, предварительно сняв крышку. Так же молча он вернулся на место и продолжил копаться в столе.

– Клубничный джем – моя слабость, – заявил вдруг вышедший из ступора Перестукин и присоединился к нам со своей чашкой.

Но попировать всласть мы не успели. У Светланы на столе запиликал телефон, и она вынуждена была прервать трапезу.

– Это тебя, – выслушав, она протянула мне трубку. – Шеф.

Я поспешно вскочил. Шеф, то есть мой непосредственный начальник, заведующий отделом новостей Григорий Ефимович Разумовский, он же Колобок, был человеком быстрым и скорым на выводы. Людей Григорий Ефимович оценивал исключительно по их способности реагировать на «внешние раздражители», как он выражался. У него самого эта скорость была близка к световой. Что совсем не вязалось с его комплекцией, за которую он и получил свое забавное прозвище. Шеф действительно не ходил и не бегал, он катался. Точнее, перемещался на своих коротких ножках настолько стремительно, что частенько не вписывался в крутые повороты редакционных помещений, заставленных столами и шкафами, и порой бывал причиной местных катаклизмов, обрушивая полки с разложенными бумагами и сметая со столов рукописи и корректуры.

– Слушаю, Григорий Ефимович, – схватил я трубку.

– Где вас носит, Котов? – сварливо осведомился Колобок. – Вам что, особое приглашение нужно? Я же сказал вам в пятницу: чтобы с утра были у меня в кабинете!

– Елы-палы! – только и смог сказать я и выскочил из комнаты.

Разумовский действительно в пятницу, подписывая мое заявление, буркнул что-то типа «жду вас в понедельник», но я счел фразу чисто фигуральной.

– Вот что, Дмитрий Алексеевич, – сказал он, изучая мою смущенную физиономию, – я понимаю, что в медицине крайне важно все тщательно обдумывать и взвешивать, и торопливость зачастую может выйти боком не только пациенту, но у нас здесь – отдел новостей. А новость, она только тогда новость, когда свежая, с пылу с жару, прямиком с места своего рождения. И в этом случае скорость реакции на нее репортера имеет огромное значение!

– Совершенно с вами согласен, – поддакнул я, чтобы не выглядеть уж полным идиотом.

– Очень хорошо. Но с другой стороны, случаются события, требующие тщательной проверки, перепроверки, наконец более детального изучения, прежде чем о них следует сообщать читателю. Но и здесь мы не должны пускать на самотек! Поэтому от расторопности и скорости мышления изучающего материал журналиста зависит, насколько быстро и во всей полноте событие будет донесено до потребителя.

– Весьма тонкое наблюдение, – ляпнул я и тут же прикусил язык.

Колобок несколько секунд пристально вглядывался мне в глаза, затем, видимо, решив, что я сказал от чистого сердца, неожиданно продолжил:

– Поручаю вам первое задание. Надеюсь, вы уже слышали об ограблении в краеведческом музее?

– Да, – соврал я не моргнув глазом.

– Очень хорошо. Так вот, это как раз тот самый случай, когда одного факта мало. «Ну, ограбление, ну, музея – и что?» – скажет наш придирчивый читатель. И будет прав! Ограбление – это не новость, это не пища для ума. Интерес представляют обстоятельства дела, участники события, мнения разных сторон.

Колобок сделал многозначительную паузу.

– Да-да, конечно, – поспешно отреагировал я, надеясь, что правильно.

– Вот вы и займитесь этим, – заключил шеф.

– То есть как?

– Буквально. Разберитесь: кто, каким образом, с какой целью… Не мне же вас учить!