Андрей Шитяков - Восход Хепри

— О, почтеннейший юный Хранитель Ипи-Ра-Нефер, сын Паер-Анха, молю тебя облегчить мою участь, — выкрикнул обречённый, попытавшись упасть на колени, чего не дал ему воин Хранителей, дёрнув за конец верёвки, которой были скручены локти несчастного.

Ипи понял, что у него нет выбора, и стал поднимать своё оружие, стражник торопливо отошёл от осуждённого, опасаясь отравленной стрелы, а нечестивец смотрел ему в глаза, моля даровать скорую смерть.

Мальчик зажмурился. И его, и сестру — маленькую Мерит-Ра-Нефер Жрецы Маат из Братства Хранителя Херу, уже долго обучали одному из своих таинств, и он мог метко стрелять, и мог попадать не целясь, понимая, что полёт стрелы уже прочерчен в воздухе палочкой Сешат, и соединяя свой Ка с Ка существа, которое он поражает, ощущая тепло раскалённой меди или шероховатость досок мишени. Но он никогда не стрелял в человека, пусть и в нечестивца, на руках которого столько безвинной крови, что даже Усер не будет к нему милосерден. И тем не менее, у Ипи не было выбора, он должен был либо поставить последний знак в свитке Шаи разбойника своей стрелой, либо, обречь его на мучительную и долгую гибель… Стрела сорвалась с тетивы.

Ипи знал, что он не промахнулся, но не решался открыть глаза. Тем не менее, его насторожило то, что он не услышал никакого звука, и любопытство взяло вверх над страхом и жалостью.

Тело нечестивца, из-за колодок просто осело на колени, а, из запрокинутой назад головы, во лбу, торчало древко стрелы Ипи с синими перьями Хранителей, и что-то вязкое и тёмное, не похожее на обычную кровь, каплями обрывалось на песок, стекая по лицу, застывая какими-то странными сгустками, и образовывая небольшие холмики на песке. Ипи какое-то время смотрел, не в силах шевельнуться, на свершённое им правосудие, или — милость, но, потом, очнувшись, закричал, бросился к отцу и заплакал.

— Не плач сын мой, Ипи, ты всё сделал, как должно, — отец гладил его по голове, успокаивал, как мог, и старался побыстрей увести от этого места. Это был жестокий урок, но необходимый тебе Ипи, будущий Хранитель Трона и держатель Маат-Хетем. Ты усвоил его с первого раза, когда даже Тути-Мосе понадобилось два.

— Тути-Мосе тоже… — Ипи посмотрел отцу в глаза.

— Да, достойный сын мой, Ипи-Ра-Нефер. Юный Наследник тоже познал этот горький урок. Урок милосердия и урок крови. Но твой Ка оказался более отзывчивым, и ты превозмог собственный страх с первого раза. Когда Наследника целых два локона терзала мысль о том, что по его вине человек умер в муках, несколько ночей ему казалось, что он слышит стоны осуждённого. И во второй раз ему было много легче, хотя…

— Отец мой Паер-Анх! — Ипи посмотрел на Верховного Хранителя, приоткрыв рот, — так, значит… Ты сказал «казалось», значит?

— Прости, сын мой, но я не солгал тебе, этот человек был приговорён, и мы забрали его у городской стражи, когда его уже привезли к яме, назначенной ему и орудием казни и могилой. Но, Ипи, если бы страх и жалость ребёнка взяла бы вверх над истинным милосердием, я никогда бы не оскорбил лучших чувств твоего Ка. Впрочем, как и Ка Наследника. Того нечестивца я приказал увезти, дав страже свиток с помилованием, свершить которое я имею право, как Верховный Хранитель. Правда, и сам приговорённый понял это, только когда мои колесницы привезли его к застенкам Стражи Уасита, а не к городским воротам. Там уж не знаю, заключили ли его в подвал какого-нибудь отдалённого Храма, чтобы до конца своих дней, вымаливать у Извечных прощения, или же стиснули правую лодыжку колодкой, чтобы он не мог бежать, хромая, как подбитая зебра, и отправили на медные рудники, но Тути-Мосе узнал, что тот, первый злодей не умер, только когда смог выучить урок при повторении. А тогда нечестивец изрыгал в адрес Наследника проклятия и, одновременно, умолял о смерти. Твой Ка избежал страданий, выпавших Наследнику, ибо ты оказался мудрее, — в ответ на слова отца Ипи снова заплакал:

— Значит, всё-таки я убил того, кто мог бы жить! — но отец перебил его, помогая взойти на колесницу.

— Тише, маленький Ипи. Это тоже важный урок, и он научит тебя тому, что милосердия достоин даже нечестивый разбойник и осквернитель гробниц, и, уж, тем более, враг, поверженный тобою в бою.

— Я понял, отец, — Ипи утёр слёзы и взглянул в чёрные глаза Паер-Анха, — только почему Тути-Мосе не предупредил меня, ведь…

— Потому что, тогда бы ты не выстрелил. А юный Наследник осознал, подобно тому, как уже осознаёшь ты, важность этого урока. И я знаю, что ты не предупредишь сестру!

— Сестру!? Отец мой, прошу тебя, не заставляй Мерит-Ра-Нефер проходить через это! Она же… — но отец снова перебил его:

— Она — будущая Хранительница Трона и продолжательница Дома Амен-Ем-Хети! Её удел — синие стрелы, если не белые… После того, как юная сестра и супруга Наследника, слабая здоровьем, ушла в Те-Мери… И если я не смогу, ты поможешь пройти ей этот урок!

— Что значит: «Не смогу», отец мой!? — ты же, носящий Шкуру пятнистой кошки и великую Маат-Хетем Верховный Жрец Изначальной и прорицатель Фараона! Не пугай своего сына, Паер-Анх! — Ипи посмотрел в глаза отцу, и отец улыбнулся ему, видя в синих глазах сына скорее недоумение, чем страх:

— Забудь эти слова, сын мой. Но, запомни, Ипи — Прекраснейшая открывает Хранителю Печати все Судьбы, кроме одной, и все Свитки, кроме одного, ты понял меня?

— Понял, отец мой, Паер-Анх, из Дома Амен-Ем-Хети. И я не стану предупреждать сестру!

В тот день Паер-Анх не повёз его домой сразу же, а, заехав, в лавку, подпоил финиковым вином, но от этого Ипи только больше раскис. Тогда отец отвёз его в Дом Воина, при дворце Маат-Ка-Ра, где обучали мальчиков из самых знатных семей Уасита, искусству боя, владению оружием, борьбе, а так же, куда более тонким, но не менее необходимым наукам — письму, наукам, древней мудрости, рисованию и искусству любви. Старый Ра-Хепер, приветствовал высокородных гостей, сказав: «Я надеюсь, что среди юных и знатных воинов, ты устыдишься, и сможешь скрыть свои слёзы!» — верно, учитель всё понял. Он хорошо покормил Ипи, поговорил с ним, напоминая речениями древних мудрецов, вплоть до самого Имхотепа, что этот урок был ему необходим, а, после, не пустил его к мальчикам, отведя в покои девушки из Джахи, состоявшей при храме Хатор, и приставленной к нему, и оставил их наедине. Она была едва ли на семь разливов старше него, но казалась Ипи такой взрослой… Он быстро насытился её телом, но позволял ей продолжать ласкать себя, думая, что будущий Хранитель не должен позволить себе слёз при презренной служанке из страны нечестивых торговцев, пусть и доброй к нему. Но, поняв, что долго он не продержится, оттолкнул девушку. И, едва одевшись, выбежал на улицу, призывая своего охранника. Только, когда колесница подвезла Ипи к их дому, мальчик совладал со своим Ка, дабы не выдать сестре своей тайны… Но Мерит-Ра-Нефер что-то почувствовала, она была совсем маленькой, и, осознав, что такому чистому и нежному созданию, придётся пройти через суровый урок крови и милосердия, уже от сожаления к ней, Ипи заплакал снова. Но у маленькой сестры хватило мудрости ничего у него не спрашивать. Вернувшись вечером, отец снова дал ему вина, и Ипи уснул, проснувшись уже при свете Ра.