Елена Криштоф - «Для сердца нужно верить» (Круг гения). Пушкин

В Екатеринославе из-за горячки, не вовремя подхваченной, он, чего доброго, и в самом деле мог пропасть. Лихорадка косила направо-налево.

Раевские подъехали и нашли его в раскидистом, утопающем в летних дождях городе как нельзя более кстати. А потом, во всё время пребывания на Кавказе, он и думать забыл о том давнем страхе перед выброшенностью из привычной жизни. Хотя Кавказ был ещё более далёкой окраиной, чем эта Таврида, потёмкинская земля. Но Кавказ кипел. Всё там было в действии, всюду мужество имело случай проверить самое себя. Захолустьем на Кавказе и не пахло. Очевидно, потому, что пахло порохом?

Жизнь в любых проявлениях захватывала его. Боялся он только оцепенения. «Забвенью брошенный дворец» — это из оды «Вольность». Всё, что он видел перед собой сейчас, было как бы брошено забвенью. Сегодняшний день города и горожан подлежал забвенью, похожий наверняка на вчерашний и завтрашний...

Его охватило чувство, будто он может в самом прямом смысле слова затеряться здесь, в Керчи. Отстать от Раевских, быть забытым, раствориться в мягком прахе немощёных улиц. На Кавказе, где была реальная опасность, реальная близость военной смерти, он ни разу не испытал страха. Только восторг вдохновенья.

Не за тем ли восторгом он спрыгнул и на берег, не дожидаясь остальных?

Он оглянулся. Раевские были совсем близко. Ему опять удалось перехватить озабоченный взгляд генерала. Его заботили не только тяготы путешествия. Частное — безопасность и удобство передвижения — тоже занимало его. С ним ехали женщины, молоденькие девушки, он был внимательный отец семейства. Но ещё он был государственный человек.

Он относился к людям, которые складывали государство. В то время в России было много генералов. Впрочем, в пересчёте на душу населения, возможно, не больше, чем в любое другое время. Но генералы решали всё или почти всё. Именно генералы определяли, как ни странно, нравственный климат общества. Генералом был Аракчеев, но генералом же был Михаил Фёдорович Орлов [10] Генералом был Аракчеев, но генералом же был Михаил Фёдорович Орлов. — Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — русский государственный деятель, граф, генерал, всесильный временщик при Александре I. С 1808 г. военный министр, с 1810 г. председатель военного департамента Государственного совета. В 1815 — 1825 гг. фактически руководитель государства. С его именем связана политика крайней реакции, полицейского деспотизма, палочная дисциплина и муштра в армии, жестокое подавление народного недовольства. Орлов Михаил Фёдорович (1788—1842) — участник Отечественной войны 1812 г., генерал-майор; в 1820 — 1823 гг. командир 16-й пехотной дивизии в Кишинёве. Член литературного общества «Арзамас», член Союза благоденствия. Привлекался по делу декабристов, но не был осуждён (благодаря заступничеству брата, А. Ф. Орлова), а сослан под надзор полиции в Калужскую губернию. Был женат на дочери генерала Раевского Екатерине Николаевне. Знакомство Пушкина с Орловым началось в Петербурге, в «Арзамасе» и литературных кругах в 1817 г., и продолжалось многие годы. Общались они и во время южной ссылки поэта — в Кишинёве, Каменке, Одессе. . Генералами были Инзов и Воронцов, столь разные начальники Пушкина во время южной ссылки [11] Генералами были Инзов и Воронцов, столь разные начальники Пушкина во время южной ссылки, — Воронцов Михаил Семёнович (1782—1856) — граф; участник Отечественной войны 1812 г.; новороссийский генерал-губернатор и полномочный наместник Бессарабской области (с 1823); впоследствии — главнокомандующий Отдельным Кавказским корпусом и наместник Кавказа, генерал-фельдмаршал, светлейший князь. Поначалу Воронцов принял поэта очень ласково. Пушкин часто бывал в его доме, пользовался его библиотекой, общался с ним в одесском светском обществе. К началу 1824 г. их отношения стали портиться, чему причиной явилось увлечение поэта его женой, Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой, а также козни А. Н. Раевского, также увлечённого графиней. Кроме того, по отзывам некоторых современников, Воронцов был человеком неискренним, двуличным, каковые черты оттолкнули в конце концов от него Пушкина. Свою неприязнь к Воронцову поэт выразил в эпиграммах «Полу-милорд, полу-купец...», «Сказали раз царю, что наконец...», «Певец Давид был ростом мал...» (1824). По настоянию Воронцова Пушкин а 1824 г. был исключён со службы и отправлен в ссылку в Михайловское. . Генералом был Сергей Волконский, будущий зять Раевского, будущий декабрист и вообще человек необыкновенных душевных качеств [12] Генералом был Сергей Волконский, будущий зять Раевского... — Волконский Сергей Григорьевич (1788—1865) — князь; участник Отечественной войны 1812 г., генерал-майор. Один из руководителей Южного общества. Приговорён к 20 годам каторги. С 1820 г. муж Марии Николаевны Раевской, дочери генерала Раевского (см. коммент. № 2). Знаком с Пушкиным о 1820 г. Есть свидетельства, что ему было поручено принять Пушкина в Южное общество. . Но генералом был и Бенкендорф [13] Но генералом был и Бенкендорф... — Бенкендорф Александр Христофорович (1783—1844) — граф; русский государственный деятель, генерал от кавалерии. Участник подавления восстания 14 декабря 1825 г. С 1826 г. шеф корпуса жандармов и начальник III отделения е . и. в. канцелярии. После вызова Пушкина из ссылки в Москву и аудиенции у Николая I в сентябре 1826 г, стал посредником в сношениях царя с поэтом. С тех пор началось их личное общение с Пушкиным и многолетняя официальная переписка. , о котором позже: в описываемое время он ещё не имел печальной славы всероссийского соглядатая. Он был ещё только храбрым боевым офицером, награждённым оружием с бриллиантами, верноподданным российского монарха.

Список можно было бы продолжить, но ограничимся. Генералы Ермолов [14] Ермолов Алексей Петрович (1777—1861) — военный и государственный деятель, главнокомандующий Грузией, генерал от инфантерии. С 1827 г. в отставке. Пользовался популярностью в оппозиционных кругах, был близок к декабристам. После декабрьского восстания 1825 г, был отстранён от службы и находился в опале. В своих письмах к брату в 1820 и 1821 гг. Пушкин отмечал величие генерала; позднее он стал более сдержан в отношении к нему. Однако в 1829 г., направляясь в Закавказье, поэт специально сделал лишних 200 вёрст и заехал в Орёл, чтобы познакомиться с Ермоловым. , Инзов, Раевский — люди примерно одного возраста, одного поколения — определяли пределы государства и его славу своими воинскими подвигами. Личная смелость их вызывала восторг и воспевалась поэтами, но они были и стратегами и людьми, мыслящими в государственных масштабах. И ещё одно общее: они были симпатичны декабристам, на их безусловный авторитет те надеялись опереться в своё время. Авторитет обусловливался приложением ко всем их действиям формулы: «в интересах России».