Эдуард Володарский - Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

И через несколько минут она уже выкладывала из сеток на стол свертки с колбасой, сыром, ветчиной и бужениной, селедку в промасленной бумаге, банки соленых огурцов и моченых помидоров, батоны белого хлеба, бутылки шампанского и вина, завернутые в вощеную белую бумагу.

– Бог мой, куда столько? – растерянно проговорил Мессинг, помогая жене разворачивать свертки.

– Неси посуду. Там в серванте наверняка и ножи с вилками есть, и чашки для чая…

…Вольф Григорьевич смотрел на часы на правой руке, держа в левой бокал с шампанским. Секундная стрелка быстро бежала по кругу, и вот до отметки двенадцать минутной стрелке осталось пройти всего одно маленькое деление.

– Ну, все… – сказал Мессинг, поднимаясь. – Двенадцать. С Новым годом тебя, Аидочка… Ты мое счастье, ты моя жизнь.

– С Новым годом, мой родной…

Они чокнулись, расцеловались и медленно осушили бокалы.

Потом Мессинг жадно набросился на еду и прошамкал с набитым ртом:

– Включи, пожалуйста, радио…

Черная тарелка висела в углу на стене, и Аида Михайловна повернула тумблер. Комнату наполнила мелодия гимна Советского Союза. Мессинг продолжал жадно есть.

– Спасибо товарищу Сталину за прекрасный Новый год… – жуя, неразборчиво пробормотал Мессинг. – Давно так вкусно не ел, м-м-м… Последний раз я так ел, кажется… м-м-м… даже не могу вспомнить, в каком году..

Аида Михайловна сидела напротив и, подперев щеку кулаком, смотрела на него с улыбкой.

Сталинград… Разбитый, сожженный город, сплошные развалины тянутся до самого горизонта… И колонна пленных немецких солдат движется через эти руины и тоже теряется за горизонтом… Советские солдаты, конвоирующие пленных, улыбаются прямо в камеру.

… Заголовки газет, сначала на русском, а потом и на иностранных языках… «ВАШИНГТОН ПОСТ», «ТАЙМ», «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»… А голос за кадром переводит: «Крах германской армии на Волге», «Двести двадцать тысяч немецких солдат оказались в кольце под Сталинградом. Более девяноста тысяч попали в плен», «Бесславный конец армии Паулюса», «Сокрушительное поражение военной машины Гитлера под Сталинградом. Русские перешли в наступление!»…

…И по заснеженным полям России на скорости идут в наступление советские танки, стелется за ними снежный дым. Теперь они идут на запад… И звучит голос Левитана, рассказывающий, сколько разгромлено немецких дивизий, сколько немецких генералов взято в плен, какие дивизии и наши генералы особо отличились в этом беспримерном сражении…

– Скажите, товарищ Мессинг, вы хорошо осведомлены о положении на фронтах?

– Я знаю только то, что сообщают в сводках Совинформбюро, товарищ Сталин, – отвечал Мессинг, сидя на краешке кресла перед письменным столом и глядя на Сталина.

– Как же вы, не зная о положении на фронте, смогли предсказать Сталинградскую операцию? Окружение армии Паулюса? Нашу победу? И что произойдет это в феврале сорок третьего… Каким образом, товарищ Мессинг? – Сталин смотрел на него в упор, и Мессингу стало не по себе от этого неподвижного, пронизывающего взгляда.

– Не знаю, товарищ Сталин… я не могу этого объяснить…

Сталин поднялся и медленно пошел по кабинету. Светлый китель, брюки заправлены в мягкие хромовые сапоги, в руке погасшая трубка – именно такой, каким его рисуют на портретах.

– В давние времена разные великие полководцы, императоры, султаны держали при себе… разных оракулов… ясновидцев… разных звездочетов. Задумал воевать против соседа и спрашиваешь звездочета: стоит выступать в поход или не стоит? Звездочет говорит – стоит, и ты с легким сердцем войну начинаешь. Уверен, что победишь. Очень хорошо… быть уверенным в победе… когда тебе ее предсказал ясновидец… А если этот ясновидец предсказал беду, можно не начинать войну. И спастись от позорного поражения… – говорил Сталин, прохаживаясь от двери к окну и опустив голову, и вдруг резко повернулся к Мессингу. – Может, и мне держать вас при себе, товарищ Мессинг? Будете работать ясновидцем при товарище Сталине… – Едкая усмешка тронула губы и усы Сталина. – Как, согласны?

– Н-нет, товарищ Сталин… – едва слышно ответил Мессинг.

– Почему? – улыбка Сталина сделалась еще шире.

– Насколько я знаю историю, все эти ясновидцы и оракулы кончали плохо – повелители рано или поздно убивали их.

– Значит, плохо работали… – продолжал улыбаться Сталин. – Неправильно предсказывали…

– Плохо…

Правильно, плохо… А что про меня советские люди говорить будут? Товарищ Сталин не верит в свои силы… товарищ Сталин не верит в победу., не верит в будущее страны… поэтому ждет, что ему ясновидец скажет… Разве может вождь трудящихся всего мира, марксист-ленинец верить ясновидцам и колдунам? Нет, не может товарищ Сталин в них верить… не должен им верить… – Сталин подошел ближе к Мессингу, пососал потухшую трубку. – Вы хорошо устроились? Может, какие просьбы будут?

– Хорошо, товарищ Сталин. Спасибо.

– Жена довольна? – Сталин усмехнулся.

– Да, товарищ Сталин. Она очень довольна.

– Товарищ Берия предложит вам одну работу.. Посмотрите. Может быть, сможете. Если нет, продолжайте работать… артистом… – Сталин вновь широко улыбнулся, – если не хотите работать артистом при товарище Сталине.

– Я не сказал, что не хочу, товарищ Сталин… – привстал со стула Мессинг.

– Зато я понял… Я ведь тоже немного телепат, товарищ Мессинг, хе-хе-хе… – негромко рассмеялся Сталин. – Что ж, хочу пожелать вам успеха. Товарищ Поскребышев даст вам номер моего прямого телефона. Случится что-нибудь – звоните, не бойтесь.

– Иногда он становится страшным. Вот подходит – и у меня жар в груди, и вдруг больно становится, понимаешь?

– Больно? – испуганно переспросила Аида Михайловна.

– Нуда! Будто, приступ стенокардии, понимаешь? Отходит от меня и – все нормально.

– У него такое сильное энергетическое поле?

– По-видимому.. – Вольф Григорьевич налил себе в чашку заварки из чайничка, добавил кипятку из большого чайника, зачерпнул ложку варенья из вазочки, размешал. Отхлебнув глоток чая, проговорил задумчиво: – Примерно то же самое я ощущал, когда разговаривал с Гитлером…

– С Гитлером? – еще больше испугалась Аида Михайловна. – Ты никогда мне не рассказывал, что разговаривал с Гитлером.

– Ну что ты так испугалась, Аидочка? – улыбнулся Мессинг. – Гитлер, Геббельс… Канарис – это все в прошлом…

– А Сталин и Берия – в будущем? – уже сухо спросила Аида Михайловна.

– Сталин – это совсем другое… – нахмурился Мессинг. – По крайней мере, у меня есть к нему чувство доверия… Не знаю почему, но есть… Может, он мне его внушил? – Мессинг посмотрел на жену с веселой улыбкой.