Эдуард Володарский - Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

Рядом двое раненых играли в шашки, азартно переговариваясь:

– Ну, Прохор, один сортирчик я тебе обеспечил. Щас второй соорудим.

– А я вот тута в дамки, во как, а!

– Одна дамка – пустое место! Я тебе щас второй сортирчик обязательно устрою. Люблю я сортирчики устраивать…

Еще на одной кровати лежал раненый с раскрытой книгой в руках и читал, хотя свет тусклой лампочки под потолком едва позволял различать буквы.

Трое раненых спали на своих кроватях. Двое лежали, бездумно глядя в потолок.

– Вот думаю, думаю – никак в толк не возьму, – проговорил один, средних лет, с рыжими усами. – Как же он угадывает-то? Ведь Васька-то ему ни словечка не сказал, он сразу к этой Настасье пошел… Как вот угадал, а?

– А поди знай, – хмыкнул второй, пожилой, с обеими загипсованными ногами. – На то он и Мессинг…

– А все же объяснение-то какое-никакое должно быть? Ведь марксистская наука чего нам говорит? Чудес на свете не бывает. Всему есть научное объяснение… Вот я и думаю, какое тут могёт быть объяснение?

– Много не думай – мозги сломаются…

Дверь в палату отворилась, и вошла медсестра

Настасья. Все разом примолкли, уставясь на нее. Она, не глядя ни на кого, прошла к кровати Василия, обожгла его взглядом и бросила на одеяло сложенную вдвое бумажку.

– Чё это? – Василий взял бумажку, развернул.

– Товарищ Мессинг адрес тебе свой написал. И телефон, – сказала Настасья и посмотрела на Василия с ненавистью. – Зачем ты это сделал, Васька?

– Да я ж как лучше хотел, Настя, – взмолился Васька, чуть не плача. – А он меня прибить грозился…

– Он и щас грозится… и поделом тебе, дураку, – сказала Настасья.

– Чего поделом? А чё ты его тогда мучаешь, а?

– А твое какое дело? Чё ты в чужие дела нос суешь?

– А вы все равно поженитесь! – злорадно улыбнулся Василий. – Товарищ Мессинг так сказал. И четверо детишков у вас будет.

– Дурак твой Мессинг! – вспыхнула Настасья и пошла из палаты.

– Товарищ Мессинг сквозь время видит! – в спину ей закричал Василий.

Громко хлопнула дверь. Один из спящих проснулся, ошалело посмотрел вокруг и просипел:

– Вы чё тут разорались? Поспать дайте… – и снова захрапел.

– Товарищ Мессинг все видит, да, видать, теперь не скоро скажет, – задумчиво проговорил один из раненых, глазевших в потолок.

– Только и знает, что дрыхнет, и все ему мало, – буркнул Василий.

– А вот тебе и другой сортирчик, – довольно воскликнул один из игроков. – Какой у нас счет? Двадцать семь – один, во как! – и довольно рассмеялся. – Пятьдесят четыре сортира я тебе соорудил, хе-хе-хе…

Поздним вечером Мессинг возился в маленькой комнате, которую они оборудовали под кухню. Она была без двери и соединялась сразу с большой гостиной. Здесь стояли керогаз и керосинка, на небольшой тумбочке теснились несколько кастрюль и сковородок. Надев поверх белой рубашки фартук Аиды Михайловны, Мессинг готовил ужин. На керогазе грелся чайник, а на керосинке шипела на сковороде яичница с колбасой.

На столе были приготовлены тарелки, чашки, ножи и вилки. Уютно светила лампа под матерчатым бежевым абажуром. По радио негромко звучала музыка.

В прихожей щелкнул замок входной двери.

– Аидочка! Уже все готово! – громко проговорил Мессинг, выключая горелку под сковородой. – Не хватает только хлеба и карамелек к чаю!

Послышались тяжелые шаркающие шаги, и на кухню вошла Аида Михайловна в расстегнутом габардиновом плаще и с пустой сумкой в руках. Вошла, обессилено опустилась на табуретку у двери. Мессинг с тревогой посмотрел на нее.

– Что случилось, Аидочка? Я чувствую, тебя обокрали…

– Да. Все продуктовые карточки… и на будущий месяц тоже… – Аида вдруг всхлипнула. – Я кошелек все время в руке держала, один раз в карман сунула, когда платок носовой доставала… как он успел, паразит, кошелек вытащить, ума не приложу..

– Ну и хорошо… ну и наплевать. – Мессинг подошел, обнял жену. – У нас сухари есть… чай с сухариками – прекрасно!

– И без сахара… – слабо улыбнулась Аида Михайловна, прижавшись всем телом к Мессингу.

– Кусочек достанем – будем пить вприглядку, – улыбнулся Мессинг. – Я в детстве так часто чай пил… Кусок сахара лежит на блюдце на столе, и все пьют горячий чай и смотрят на этот кусок… Не поверишь, честное слово, было полное ощущение, что я пью сладкий чай…

– Я себе такого внушить не смогла бы, – усмехнулась Аида Михайловна. – Ты действительно гений гипноза, Вольфушка…

– А у нас, между прочим, весь следующий месяц сплошные гастроли… по воинским частям… на заводе «Красный пролетарий» – а там везде всегда накормят, – с облегчением в голосе проговорил Мессинг. – Так что и карточки не понадобятся…

Из коридора раздались осторожный стук в дверь и слабое дребезжание звонка.

– Я никого не жду! – громко сказал Мессинг, выходя в прихожую.

Когда Вольф Григорьевич открыл дверь, то увидел толпившихся у двери Осипа Ефремовича, Дормидонта Павловича, Артема Виноградова, Артура Перешьяна и Раису Андреевну. Раздался многоголосый дикий визг и радостные крики:

– Вот он! Вот он где окопался!

– Бояре, а мы к вам пришли!

– Не орите вы, ради Бога, сейчас вся администрация сбежится!

– Смотрите, братцы, а он совсем не рад – рожа ки-и-ислая!

– Не кислая, а обалдевшая! – засмеялся Мессинг. – Проходите же, проходите! Аидочка, смотри, кто к нам приехал!

И скоро в номере стало тесно и шумно. Дормидонт, сидя за столом, быстро и ловко вскрывал банки с тушенкой и деликатесными шпротами, Артем Виноградов разделывал малосольного омуля, разложив его на старой газете. Аида Михайловна чистила картошку, Осип Ефремович складывал ее в большую кастрюлю и мыл под умывальником, а Артур тут же крошил ее на большущую сковороду. Раиса Андреевна на уголочке стола медленно, тонкими, почти прозрачными ломтиками нарезала сыр. И галдеж стоял невообразимый.

– Умоляю, товарищи, тише! – просила Аида Михайловна. – Дежурная прибежит, орать будет как зарезанная.

– А тут, понимаешь, начальником Москонцерта назначили Вадьку Свинопасова… – продолжал тараторить Осип Ефремович.

– Отличная фамилия! – усмехнулся Дормидонт Павлович.

– А то! А мы с ним старые знакомцы – в Тбилиси работали вместе, потом в Баку.. Вот он и звонит.

как снег на голову – хочешь, говорит, в Москве работать? У меня дыханье сперло, даже ответить не могу. Все понял, говорит, бери с собой самых лучших и дуй в Москву… – рассказывал, заикаясь от торопливости, Осип Ефремович. – И вот мы здесь, Вольф Григорьевич! Пока поселили в общежитие на Трифоновской… ничего, прилично. В Новосибирске, помните, и похуже жили… В барак сами уголек таскали…

– Я безумно рад! – ответил Мессинг. – Я просто счастлив!