Владимир Голяховский - Семья Берг

В начале 1920-х годов была опубликована, но прошла почти незамеченной фантастическая повесть писателя А.В. Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии». В ней описывалась Россия будущего: у власти находится трудовая крестьянская партия, она сохраняет общинное устройство русской деревни, но общины представлены как автономные крестьянские коммуны. Ни автору, ни немногим читателям не могло прийти в голову, что под эгидой фантастического названия «Трудовая крестьянская партия» в 1930 году будут обвинены и осуждены тысячи специалистов сельского хозяйства: им самим даже не приходилось слышать о такой партии [22] Лишь в 1987 году Верховный суд установил, что такой партии не существовало вообще. .

Ободренный сфабрикованным успехом «шахтинского дела», Сталин в 1930 году стал все больше обвинять «классовых врагов» в провалах и неудачах своей же собственной социально-экономической политики. Для этого была осуществлена серия новых судебных (и внесудебных) подлогов. Их целью было направить «ярость масс» на так называемых «вредителей», особенно из числа беспартийных специалистов старого времени. Фактически это было уничтожением старой интеллигенции. По указанию Сталина органы безопасности сконструировали три так называемые «антисоветские подпольные партии»: «Промпартию», «Трудовую крестьянскую партию» и «Союзное бюро меньшевиков». Начались массовые аресты, и Сталин сам диктовал главе органов безопасности (ОГПУ) Менжинскому, каких показаний следует добиваться от арестованных.

За участие в «Промпартии» было арестовано более 50 видных беспартийных специалистов. Правда, после приговора суда многие из них продолжали работать по специальности в «режимных условиях».

28 января 1930 года профессор Тарле читал лекцию в университете. Ректор университета Вышинский уже успел разогнать большинство старых профессоров, и Тарле был одним из немногих оставшихся. Павел пришел послушать и отдать ему обратно книгу «Иудейская война», а потом обсудить с ним свои вопросы. Тарле подошел к кафедре, как всегда — очень спокойной, уверенной походкой. В этот день он пришел в новом, только что сшитом костюме. Увидев Павла в первом ряду, он кивнул и улыбнулся ему. Лекцию он читал без конспекта, весь материал был у него в голове. Говорил он громко, отчетливо, красиво — вся аудитория слушала, затаив дыхание. В середине лекции вдруг грохнула дверь и а аудиторию вошли три агента ГПУ, двое направились к трибуне, где стоял профессор, один остался у двери. Тарле с удивлением смотрел на подходящих.

— Вы арестованы, — сказал один из них, а другой повернулся к студентам: — Лекция прекращается.

Аудитория замерла от неожиданности, воцарилась жуткая тишина, Тарле ошарашенно смотрел на них, как бы не совсем понимая, что происходит. Агенты встали у него по бокам и, слегка подталкивая, повели к двери. Стоявший там агент прошипел так, чтобы все слышали:

— Ишь, падла, костюмчик новенький себе справил!

Все было сделано так неожиданно и быстро — Павел буквально окаменел, видя, как арестовывали и уводили его Учителя. Он присутствовал при аресте впервые в жизни, и вся аудитория тоже была поражена и продолжала молча сидеть, еще не вполне осознавая, что произошло. Павел привстал с места, хотел идти вслед, возмущаться, организовать общий протест. Надо же что-то делать! Но тут же понял, что ничего не добьется, кроме своего собственного ареста.

Вот так — грубо, принародно арестовать, и кого — видного профессора, академика?..

Все еще продолжали сидеть на своих местах, когда в аудиторию быстрыми шагами неожиданно вошел ректор Московского университета Вышинский. Спокойно и уверенно он поднялся на кафедру. Никакого удивления, смятения, огорчения: было ясно, что он знал о случившемся заранее:

— Товарищи студенты, мы воспитываем в вас будущих советских интеллигентов, и вы должны понимать, что враги народа могут скрываться повсюду и под любой личиной. Великий товарищ Сталин учит нас быть бдительными и уметь распознавать врагов повсюду, в любой среде. Высшей советской школе нужны проверенные, идеологически выдержанные кадры профессоров и преподавателей.

Кто-то с последних рядов аудитории крикнул:

— За что арестовали профессора Тарле?

Вышинский посмотрел вверх:

— Мы должны очищать наше общество от социально опасных элементов.

Павел чуть не подскочил с места: это Тарле — социально опасный элемент?

А Вышинский продолжал:

— Вину определяет наш советский суд, самый справедливый суд в мире. Мы должны беспощадно очищать наше общество от людей с мелкобуржуазной подкладкой. Вы получите другого лектора, занятия будут продолжаться. Товарищ Сталин учит нас, что мы должны преподавать ту науку, которая нам нужна, а не ту науку, которая нам не нужна. Попрошу вас спокойно разойтись.

Второй раз Павел слышал эту цитату из выступления Сталина. Но в первый раз ее произносил неграмотный и тупой парень Юдин, слушатель его института, а на этот раз ее упомянул не кто-нибудь, а ректор Московского университета. Павел задумался над этим высказыванием Сталина: какой в нем смысл? Разве к науке может быть такой подход — «та, которая нам нужна»? Наука — это познавание природы: материальное, физическое, социальное, историческое, медицинское, любое. Наука нужна вся, ее нельзя утилитарно делить на «нужную» и «ненужную». Поразительно, что эту глупость повторяет такой авторитет, как ректор университета [23] Сталинский подход к науке с делением на «нужную» и «ненужную» продолжал оставаться в Советском Союзе всегда и во многом определил отставание всей науки. Примеры — отношение к кибернетике, генетике, языкознанию и многим другим разделам науки. .

Расходившиеся студенты недоуменно переговаривались между собой:

— За что же все-таки взяли профессора Тарле?

Павел горько усмехнулся: они еще молодые, поэтому недоумевают. А пора уже понимать, что у нас теперь человека «берут» ни за что. Еще в 1928 году он слышал новую поговорку: «Был бы человек, а дело найдется». Она была отголоском другой не менее известной фразы «Кто не с нами, тот против нас».

Спустя некоторое время стало известно, что Тарле арестовали в рамках сфабрикованного политического процесса по несуществующему «Всенародному союзу борьбы за возрождение свободной России», пришпиленного к делам «Трудовой крестьянской партии», «Промпартии» и «Союзного бюро меньшевиков» Одновременно с ним были арестованы историки Платонов, Любавский, Готье, Измаилов и Захер. Павел считал, что необходимо срочно дать знать об этой ошибке самому Сталину — только он мог спасти видного ученого. На другой день он поехал в газету «Правда», чтобы поговорить об этом со Львом Мехлисом, единственным непосредственным сотрудником Сталина, которого он знал. Мехлис выслушал его холодно: