Владимир Косарецкий - Семь минут

Владимир Косарецкий

Семь минут

Сентябрь. Чечня н.п. Ханкала.

Не помню тот день точно, не помню, как он начался. Помню только, что в тот день было очень жарко, очень.

Солнце поднималось над горами, освещая кровавыми лучами взлетную полосу со стоящими на ней вертолетами. На войне в принципе все становятся суеверными, вот и сейчас летчики, выходя из модулей комендатуры, с опаской смотрели на кровавый лик солнца.

Они все были молоды. Среди летного состава было заведено правило, не носить знаки отличия. Вот и сейчас, смотря на эти молодые, мужественные лица разной возрастной категории, невозможно было определить кто какого звания.

Мимо нас прошел экипаж 586 борта. Оба высокие, широкоплечие, с худыми лицами и веселыми улыбками - это командир борта и правый летчик. А вот вместе с ними идет с красными от вчерашнего перепоя глазами и обвисшим лицом, с начинающим появляться брюшком мужик, в летном комбезе - это бортовой техник. Летчики в разгрузках и с АКСу на плече, а бортач вообще не вооружен, а зачем? Каждый из них верит, что ничего страшного с ним и вертолетом не случится. Так думают они все, нет, не думают, а надеются и этой надеждой загоняют страх вовнутрь. Загоняют страх перед самым своим любимым делом - летать.

Идет уже неизвестно какой год войны. Правда, войну жополизы из штаба называют контр террористической операцией, а нас федеральными войсками. Красивые, но пустые слова. Вот на ПХД стоит грязненький, что видно только глаза и зубы, жалкий, голодный со вчерашним подбитым дембелями глазом "мобутеец", который с опаской смотрит в нашу сторону. Вот он - представитель федеральных войск объединенной группировки по восстановлению конституционного строя Российской Федерации в Чеченской республики. А? Как звучит? Звучит гордо. Только вот солдатику на это наплевать, лично он не понимает, что он тут делает, и ради чего ему все эти муки и пытки. Ответ знает каждый, только что толку.

Вот и летчики, идущие бодро по вытоптанной сотнями военных тропинке, думают так же. Они думают о семьях, женах, детях, а еще о том, как им выбить из родного государства кровно заработанные деньги. Те гроши, ради которых они прибыли сюда, на войну.

Мы тоже думаем о родителях, друзьях и подругах что остались на большой земле. Мы это группа огневой поддержки поисково-спасательной службы.

- Итак, ребятки готовность номер два, - говорит забежавший к нам начальник.

Мы и так это знаем, каждое утро, когда вертолетный полк начинает полеты, мы сидим по второй готовности. Нас пятеро, мы крепкие, мы взрослые, мы опытные, мы ДЕСАНТНИКИ, 56-го десантно-штурмового полка, поэтому нам по колено горы и моря.

- Эй! парни, - это наш "старшой" к нам обращается, - экипируемся!

"Да мы и без тебя знаем", - думают многие. Итак, разгрузка, она у меня одна такая, я ее сам сшил. Вообще мы все тут пулеметчики, у нас три РПК-47, калибра 7,62 и два ПКМа того же калибра. Вот у меня как раз тяжеленький, большой, а от того и кажущийся таким надежным ПКМ. Так вот в разгрузке у меня три ленты по 250 патронов, да в стволе короб на 250. Парни часто шутят надо мной, мол, хожу как новогодняя елка, увешанная игрушками. Это потому что у меня еще с собой дымы разных цветов, плюс "осветилки".

Мне нравится смотреть на суету нашей группы. Мне нравится, как пацаны достают стволы, на всякий случай заранее расписываются в получении. У нас в принципе каждый решает, сколько БК с собой брать. Но мы расслабленные, поэтому берем минимум. Только я тащу на себе эту ношу. Почему? Да потому что наконечники патронов, что висят у меня на груди, мне уже давно продырявили разгрузку, и если их повытаскивать, то она порвется. А мне лень зашивать, вот и таскаю с собой больше всех, чтобы дырки заполнить блестящими наконечниками, торчащими из дырок.

Короче мы уже экипировались, вышли на улицу, и кто чем начал заниматься. Наш "старшой" Ванек из-за своей оригинальной фамилии Субботин, был прозван "выходным". Он как обычно воткнул наушники плеера в уши и отключается от внешнего мира. "Беркут" - Сашка, прозван так из-за позывного, который ему дали, когда он в РДРе служил. Есть у нас еще один Сашка "Ротный". Это потому что он постоянно песенку напевал: "Ротный объявляет прыжки". Они вдвоем решили "пофазить" (по нашему спать, или находиться в состоянии противофазы), это можно, это негласно разрешено. Только "фазить" нужно в экипировке и обутыми. В состоянии готовности к любым неожиданностям.

А мы со втором ПКМщиков "Бородой" (Фамилия у него Бородушников), говорим о доме.

- Я однажды с такой самочкой познакомился, - говорит Борода, - тебе такие, даже не снятся. - со значением говорит он.

Я смеюсь, киваю, но не верю ему. Каждый из нас что-нибудь привирает в рассказах о женщинах. Это нормально.

Короче было обыкновенное утро, каких полно на этой проклятой, политой кровью земле. Обыкновенное, спокойное. Вот и мы сейчас в экипировке посидим, да и спать пойдем, воткнемся носами в "противофазу", когда хоть на мгновение все по барабану. А когда закончатся полеты, так вообще "делай, что хочешь". Так всем кажется, но, что можно делать, то просто продолжать "фазить" в палатке, но раздетым.

- Мужики подъем! - до меня это доносится издалека, если бы не тычок в бок, я бы и не понял кому говорят, видно задремал под солнышком потому меня так толкают.

- Что такое? - спрашивает Выходной, прибежавшего, запыхавшего начальника.

- Дуйте на 566, давайте побыстрее - это номер борта на котором вас ждут.

Ну, бежать мы, конечно, не будем, знаем мы, как все это делается: сначала бегом на борт, потом вылета ждешь полчаса, потом столько же ждать начальника и остальных спасателей. Потом, как обычно, вылет отменяется, и мы спокойно идем обратно. Бывали, конечно же, и срочные вылеты, и не один. Однако запомнилось только два, первый это когда в Аргуне, на таком срочном вылете Ми-24 "чехи" сбили, а вторая вертушка "восьмерка" в Терек упала.

Пулемет на плечо и вперед.

- Помню, один раз так напился дома, - начинает свои, уже по сто раз рассказанные, байки Борода. Это правильно, нельзя думать о плохом, а то беду накличешь. В этой разгрузке я как в печке, хоть она и надета только на камуфлированную футболку, а на башке только НАТОвская кепка, я все равно весь мокрый.

- На этот раз что-то действительно случилось, - говорит "старшой" обернувшись назад.

Я тоже обернулся. Вся спасательная команда, всего четыре офицера, в полной экипировке, разве что как и мы без бронежилетов, бежала по взлетке.

- К борту, бегом марш, - скомандовал Выходной.

Вот мы и в воздухе. Я люблю летать. Особенно на сверхмалых высотах. Когда вертолет идет на снижение, аж в где-то яйцах возникает знакомый каждому холодок, и кажется, что они в глотку уходят. Это действительно кайф. Его мало кто понимает, или понимают все, но не признаются и не обсуждают.