Борис Слуцкий - Записки о войне. Стихотворения и баллады

Об опубликовании «Записок» тогда, да и в последующие годы, не могло быть и речи — слишком непечатными были страницы этой книги. Это хорошо понимал и автор. Но некоторое число людей в Москве книгу читали. И не только друзья и близкие знакомые. Так, например, Илья Эренбург, знакомство с которым и дружеские отношения у Слуцкого сложились только в 50-е годы, читал книгу в 1945 году. (Интересны высказывания И. Эренбурга о «Записках» в мемуарах «Люди, годы, жизнь»: «С увлечением читал едкую и своеобразную прозу неизвестного мне дотоле Бориса Слуцкого. В рукописи среди интересных наблюдений, выраженных кратко и часто мастерски, я нашел стихи о судьбе советских военнопленных „Кельнская яма“. Я решил, что это фольклор и включил в роман („Буря“. — П. Г ). Автором рукописи оказался Слуцкий» [237] Цит. по ст. Б. Я. Фризинского «Не отзвенело наше дело» // Вопросы литературы. 1999. № 3. С. 291. . Хождение рукописи по Москве было опасным. Сразу же после отъезда к месту службы Слуцкий в письме просил меня «…купно с Давидом (Самойловым) и Исааком (Крамовым. — П. Г .) изъять из всякого обращения экземпляры основ, девушек, попов и т. д.». Так, на том этапе была решена участь одного из первых «самиздатов». К счастью, друзья сохранили рукопись от «недремлющего ока» (мне известно, что один экземпляр сохранила Елена Ржевская), и «Записки» не разделили участь многих безвестно пропавших мемуаров о Великой Отечественной войне. После смерти Бориса Слуцкого брат поэта оставил экземпляр «Записок» у меня.

В послевоенные годы и вплоть до болезни в конце 70-х годов Слуцкий не обращался к своим «Запискам» и не предпринимал никаких попыток их опубликовать, понимая полную безнадежность. Друзья, знавшие о существовании «Записок», удивлялись тому, что он как бы забыл о них. «Давид Самойлов, — вспоминает вдова поэта Г. Медведева, — в разговорах о Борисе Слуцком (и с ним самим) <���…> часто восхищался наблюдательностью, точностью и краткостью его прозаических эссе, написанных сразу после войны, <���…> сетовал на упорное нежелание Бориса Абрамовича продолжить столь удавшийся опыт».

Так «Записки о войне» не увидели свет при жизни автора.

В «Записках о войне» Борис Слуцкий говорит о войне правду, не всегда лицеприятную, но всегда правду. Он обрел право говорить о войне без прикрас, без лакировки и посчитал это своей обязанностью. В его «Записках» есть страницы, способные вызвать гордость и восхищение мужеством нашего солдата, его выносливостью и терпением, справедливостью и отходчивостью, верой в победу в самых отчаянных обстоятельствах; трагическое соседствует со смешным и комическим. Но немало страниц и эпизодов повествования могут вызвать упреки защитников «чести мундира», особенно тех, кто, по выражению Давида Самойлова, «проливал за Россию не кровь, а чернила». На многое Слуцкий смотрел глазами политработника, представителя партии в войсках. Но он смотрел не только как партиец, но как гуманист-демократ. Факты, уязвимые с точки зрения ура-патриотов, составляли содержание политдонесений; по ним, в том числе, и по тем, которые писал Слуцкий, принимались решения командованием и военной администрацией освобожденных районов.

Борис Слуцкий называл свои «Записки о войне» «деловой прозой». Думаю, что читатель по достоинству оценит не только документальность, но и художественное мастерство прозы поэта.

Во вторую часть книги включены стихи и баллады Бориса Слуцкого о войне.

Во время войны, делая свое солдатское дело, Слуцкий стихов не писал. (Достоверно известно, со слов самого поэта, что в начале 1944 года он написал «Кельнскую яму», потрясенный судьбой наших военнопленных в фашистских лагерях). И после войны тоже не сразу «пошли» стихи.

«Послевоенные годы вспоминаются серой, нерасчлененной массой, — писал Слуцкий в очерке „После войны“. — Точнее, двумя комками. 1946—1948-й, когда я лежал в госпиталях или дома на диване, и 1948—1953-й, когда я постепенно оживал.

Сначала я был инвалидом Отечественной войны, потом непечатающимся поэтом. Очень разные положения.

Рубеж: осень 1948 года, когда путем полного напряжения сил я за месяц сочинил четыре строки, рифмованные. Где они теперь?

Потом за долгие недели — первое с осени 1945 года нескладное стихотворение „Солдаты шли“ [238] Это стихотворение под названием «Солдат и дорога» было опубликовано в 1991 году. . Стихи столкнули меня с дивана.

Я ступал на поэтическую сцену, как моряк, вернувшийся из восьмилетнего плавания, что и говорить, земля ходила у меня под ногами» [239] «О других и о себе». С. 13, 30. .

Из довоенных стихотворений в печать попали два широко известных стихотворения — «Инвалиды» и «Генерал Миаха, наблюдающий переход испанскими войсками французской границы» [240] Опубликованы в 1989 году. . Самых первых своих стихов, написанных в Харькове еще в школьные годы, Борис стеснялся (я имею в виду стихи, вызванные пробуждающимся чувством к девушке), читал их неохотно и очень ограниченному кругу самых близких друзей. Стихи не сохранились. Убежден, что в их исчезновении повинен сам автор. Помню несколько отдельных строф из этих стихотворений, но, уважая давнее решение Слуцкого, я их не привожу.

Такая же судьба постигла и первые гражданские стихи, ходившие по рукам харьковской студенческой молодежи. Эти стихи, написанные во второй половине 30-х годов, Борис охотно читал. Запомнились строки одного из наиболее распространенных в те годы стихотворений:

Борис Слуцкий почти не датировал своих стихотворений. Поэтому не могло быть и речи о публикации стихов в хронологическом порядке. Была избрана последовательность, которую предпочел сам автор в своих прижизненных изданиях.

При подготовке книги к публикации неоценимую помощь мне оказал Н. Л. Елисеев, которому выражаю сердечную признательность.

Петр Горелик

Форзац