Александр Струев - Сказание о Луноходе

– Ты про раньше забудь, ты говори, что сейчас делать?! – кипятился Вожатый.

– Вот я и говорю, – продолжал Караваев, сопя в трубку. – Все некачественное зерно с полей подбираем, оно оленям на комбикорма пойдет, а вот хорошего, чтобы людям дать, почти не остается. Заводы по производству концентратов скоро остановятся!

– Ладно, все с тобой ясно, Караваев. Пока! – и Вожатый положил трубку. – Слышали? Знаете, сколько в прошлом году зерна из-за границы завезли?

И, не дождавшись ответа, сказал:

– Десять миллионов тонн.

– А в позапрошлом?

– Восемь, – выпалил Фадеев.

– Восемь с половиной, – поправил его Вожатый.

– Каждый год ситуация с зерном ухудшается. Казахстан засухи жрут, дождей мало, Арал мелеет. В Армении жуткая нехватка воды, создали специальный комитет по наполнению водой озера Севан, а толку – чуть! В скалах туннель рубят, хотят через горы воду пустить, но пока прорубят, драгоценное время упустим.

Все молчали. Вожатый ходил туда-сюда.

– Будем реки разворачивать! – останавливаясь, произнес Он. – Русла менять. Енисей, Лену, Обь! Дадим Стране воду! Пиши распоряжение! – Он кивнул Фадееву и начал диктовать:

– Первое. Создать министерство мелиорации и водного хозяйства. Академии Точных наук разработать концепцию разворота сибирских рек. Минфину – подготовить график финансирования…

Диктовка продолжалась полтора часа. Необходимо было принять экстренные меры по спасению урожая. Вожатый распорядился выстроить от водохранилищ к засушливым районам цепочки из заключенных, чтобы они, передавая друг другу ведра с водой, поливали пересохшую землю.

– Сколько их надо, столько из Подземки и берите, так и передайте Караваеву, пусть цепи почаще расставляет, а ты, Фадеев, органавтами надежную охрану обеспечь, чтобы заключенные не разбежались! Хлеб в этом году обязаны спасти! Только на заключенных не экономьте, ставьте плотнее, чтобы полив от души шел!

Он выпил чашечку шоколада и расположился с Доктором у камина. Фадеева посадили за рояль. Наталья Сергеевна лежала на оттоманке и под звуки Шопена разглядывала картины. В этот раз завидовские апартаменты были украшены шедеврами Валентина Серова. Повсюду его картины висели, иногда в два ряда, а иногда – в три.

– С одной стороны, вроде ничего в них особенного нет, а под музыку даже здорово! – проговорил Вожатый и подмигнул Сергею Тимофеевичу. – А ты что на картины не любуешься? Лечись, пока возможность есть. Сестра моя уже на двадцать лет помолодела, старая перечница! Говорит, что искусство душу омолаживает. Скажу ребятам, чтобы ей новый паспорт выписали, – усмехнулся Вожатый. – И Я омолаживать могу!

– Последнюю неделю совсем плохо сплю, – пожаловался Доктор. – Ворочаюсь по ночам, сна нет. Встану, похожу, чай успокаивающий выпью, а засыпаю под утро, в четыре, в пять. Просыпаюсь, голова – чугун.

– А я, как ложусь, в минуту отрубаюсь, и сразу сновиденья прут, – оживился Фадеев. – Все сны как на подбор – приключенческие. Каждый до мелочей помню. Раньше сон просмотрел, а как проснулся, начисто забыл, теперь же все в голове вертится.

– Сегодня что снилось? – поинтересовался Вожатый.

– Сегодня, – поднимаясь из-за рояля, ответил Фадеев, – снилось вот что. Знаете, в Австралии есть дикие племена, которые своих умерших не хоронят, а высушивают вроде мумий. У них мертвецы высушенные, скукоженные на корточках сидят. Приснилось мне, что я на такое кладбище попал, хожу, мумии разглядываю. В одном месте остановился, смотрю, сидит скрюченный высушенный скелет, ноги поджал, головка маленькая, облезлая, глаза пустые, присмотрелся – так это же я! Мороз по коже!

Фадеев обвел всех осатанелым взглядом. Вожатый и Доктор переглянулись.

– Ну? – спросил Вожатый.

– И, значит, сижу я такой спекшийся на корточках, вдруг откуда ни возьмись появляется около меня свинья, здоровая свинюка, хрюкает, рылом водит и ко мне свою морду курносую сует.

– Сожрала тебя свинья? – усмехнулся Вожатый.

– Хуже. Обнюхивала, обнюхивала, потом как-то изловчилась, схватила передней лапой в охапку и на трех ногах, вместе со мной, поскакала, паскуда, быстро-быстро! Унесла меня с собой.

– Куда унесла-то?

– В хижину заброшенную. Затащила в хижину, поставила на пол, а сама исчезла, и тут мне на голову с потолка змея свалилась – омерзительная, скользкая, шипит, извивается! Я с детства знаю, чтобы змея не укусила, надо замереть, будто тебя нет. Замер. Обвилась вокруг головы, дрянь, ворочается, а потом, подлюка, с головы на шею переползла и затаилась, даже не шипит. Греется на мне, соображаю; но я – ни звука, не то чтоб пошевелиться! Так она и лежала не двигаясь, долго-долго, пока из-за сундука скорпион не выскочил. Огромный скорпион, с кошку величиной. Выскочил и сразу ко мне. Тут змея на него и набросилась, жуткая драка завязалась. Здесь я проснулся, – закончил Фадеев.

– Крепкий сон! – покачал головой Доктор. – И такие каждый день, не поверите! – Будешь теперь нам свои сны рассказывать, – наливая чай, проговорил Вожатый. Фадеев вернулся за рояль.

Охота получилась сказочной. Убили четырех оленей, зубра, лося и кабана. С самого раннего утра, заложив в сани лошадок, Вожатый с Натальей Сергеевной первыми выехали на заимку. Лошадкой правил Котов:

– Но-о-о!!! Пошла!

Санки весело летели по снегу. За Вожатым чередой катили остальные, каждый в своих санях. Мороза совсем не чувствовалось, с неба срывался легкий снежок и пушился повсюду. Минут через двадцать лес расступился, и охотники выехали на полянку, в центре которой стояла кормушка, доверху набитая соломой. Сюда-то, на кормление, каждый день приходили лесные звери. Здесь и располагалось главное место охоты. Для удобства стрельбы, напротив кормушки, среди деревьев, соорудили домик на сваях, так, чтобы он метра на три-четыре был выше земли. В него вела добротная рубленая лестница с перилами, по которой Вожатый не спеша поднялся наверх и, обтрусив от снега унты, толкнул входную дверь и вошел. Домик с виду выглядел игрушечным, а на самом деле оказался довольно просторным, с небольшой гостиной, крошечной спаленкой, завешанной шкурами диких животных, на случай, если Ему доведется вздремнуть. В другом конце расположилась комнатка для Натальи Сергеевны, коли ей вдруг захочется побыть одной. При спаленках имелись туалеты, а сразу за прихожей разместили еще один туалет, гостевой. Дом огибала широкая терраса под крышей, по которой были заботливо расставлены массивные кресла, с них-то и били зверя. Отсюда как на ладони открывалась полянка с кормушкой. Сидишь в креслице с ружьецом в руках и ждешь, когда зверь у кормушки появится. Тихо все сидят, не разговаривают, зверь чуткий, малейший звук спугнуть его может. Самая утомительная охота на тетеревов. Тетерев очень птица осторожная, не так повернулся, скрипнул – и не жди удачи, уйдет, стервец. Кабаны, олени, косули тоже настороженные, так что на охоте – молчок, превращаешься в изваяние и караулишь. Но как зверь ни чуток, как ни хитер, все равно от охотника не уйти, выследит охотник, настигнет, и никому спасения не будет, ни лисице, ни лосю, ни медведю косолапому, ни тетеревам осторожным. Расчехлят охотники ружья, зарядят и идут по следу, облавы по лесу устраивая. Опытные егеря точно на Вожатого гнали. Стоит Он в засаде, ждет, а загонщики зверя в чаще поднимают и на него ведут, а Вожатый – не промахнется, не из того теста слеплен. Но годы, годы! Они берут свое, возраст нешуточный. Уставать стал Вожатый – в снегу часами сидеть, глаз не сомкнувши, готовый в любую минуту стрелять. Уже не по силам Ему стало по лесу бегать, или в неудобной засаде добычу подкарауливать, вот и понаделали тогда таких домиков-лабазов перед кормушками, чтобы охота понятней шла. Из такого укрытия стрелять можно и днем, и ночью, потому как ночью полянку электрические лампочки освещают. Щелкнул выключателем, и вся полянка на виду!