Евгения ИЗЮМОВА - ДЕТИ РОССИИ

Ваня зарделся от удовольствия, но решительно ответил:

- Нет, дядя Митрич, ты же сам говорил, что я молодец, раз домой еду. Буду, как ты говорил, дома доброе имя зарабатывать.

- А ежели сестры дома нет? Куды потом?

- Как это - нет? Весной мы от нее письмо получили. Вот другое меня волнует - как ее муж меня примет, он мужик неплохой, да ведь я ему не родной сын. Как встретит, не знаю.

- А ты не горюй, Ванюха! Хата у тебя есть. Коли развалилась, так подправишь с зятем, уж тут-то он тебе поможет. Вот и заживешь. Прощай Ванек!

Митрич крепко обнял Ваню, вскочил в теплушку, потому что эшелон медленно тронулся в путь, крикнул:

- Ежели плохо будет - приезжай!

- Прощай, Ваня, - махали руками и другие бойцы, привыкшие к парнишке за прошедшие дни.

Ваня сутки просидел на вокзале в Уфе, пока не увидел, что по вокзалу идет дежурный и громко кричит в рупор:

- Граждане, подходит поезд на Ростов! Кому в Саратов, Сталинград - приготовиться к посадке! Кому в Самару - тоже!

Ваня выскочил на перрон, смотрел восторженно на проплывающие мимо зеленые новые вагоны.

- Дядь, - обратился он к дежурному, - а на этом поезде можно доехать до Сталинграда?

- Можно, - кивнул дежурный.

Едва поезд остановился, Ваня бросился к первому вагону, попросил рыжеусого проводника, стоявшего возле вагона:

- Дяденька, возьмите меня до Сталинграда! Там у меня мама болеет, мне домой очень надо!

- Проходи, проходи, малец, - даже и не взглянул на него проводник.

- Тетенька, - бросился Ваня к следующему вагону. - Дяденька!…

Он пробежал состав от начала до хвоста, но никто не захотел взять его в вагон. Ваня стоял на платформе, слезы были готовы брызнуть из глаз.

- Сынок! - крикнул кто-то, но Ваня даже не оглянулся: наверняка не к нему обращаются.

- Паренек, - сказали уже сзади.

Ваня оглянулся и увидел очень худую, сгорбленную старушку. - Сынок, - попросила она, - помоги узлы донести, а то у меня, старой, уж и силы нет.

- А куда?

- Да в первый вагон, вон, глянь-ка, правильно ли?

Ваня взял в руки картонный красноватый билетик. В голове мелькнула мысль умчаться с билетом прочь, спрятаться где-нибудь, а потом на ходу вскочить в вагон. «Нет, это нехорошо», - осек сам себя мальчуган.

- Хорошо, бабаня! - и взвалил на плечи самый большой узел, рукой подхватил другой.

Старушка показала билет рыжеусому проводнику. Он и глазом не повел в сторону Вани, который, кряхтя, влез на подножку вслед за старушкой.

Ваня помог старушке найти свободное место, а сам двинулся к выходу, но едва мальчишка поравнялся с пустым купе, другая мысль пронзила его, и Ваня вскарабкался проворно на багажную полку, прижался к самой стенке, когда кто-то швырнул на полку чемодан. Поезд тронулся. Ваня ухватился за болт, торчавший из стенки вагона, чтобы не упасть. Паровоз медленно, пробуксовывая колесами, потянул за собой состав.

- Еду! - чуть не крикнул Ваня. - Еду! Ура!

Он сжался в комочек, вытащил один из двух последних сухарей, которые дали ему в дорогу красноармейцы, и принялся с наслаждением, как сахар, сосать, откусывая маленькие кусочки и дробя их языком.

Незаметно для себя Ваня уснул. Проснувшись, стал слушать, о чем говорят пассажиры внизу, вычеркнул из своей путеводной бумажки несколько названий, радуясь, что додумался сделать такой список, когда их семью везли в Казахстан. Кинель, Самара… Как хорошо! Все ближе и ближе Сталинград! Так ехал он целый день то засыпая, убаюканный плавным покачиванием вагона, то просыпаясь. К ночи он крепко уснул, разметался во сне и очнулся от визга:

- Батюшки-боже! Караул! Убивають! - пронзительно кричал кто-то внизу, и Ваня спросонок еле сообразил, где он находится, но увидев, что на полке нет одного из узлов, понял, что столкнул тот узел вниз, и похолодел от мысли: «Сейчас меня поймают!»

Он дернулся, втиснулся спиной в стенку, но неловко двинул ногой по чемодану, и тот рухнул вниз. Вслед за тем в купе раздалась забористая брань, и через секунду прямо в глаза Ване глянул белобрысый лохматый парень в черной косоворотке.

- А, это ты, - произнес он буднично, словно увидел старого знакомого.

- Дяденька, миленький, пожалуйста, не выдавайте, я без билета, - забормотал Ваня, и парень, понимающе кивнув, стал спускаться вниз, но вверх уже лез сноровисто проводник, прибежавший на крик.

- Да тут «заяц»! Ну-ка иди сюда, иди, я те говорю! - он цепко ухватил Ваню за рукав и стащил вниз. - А ведь это ты просился ко мне вагон, пострел, - пригляделся проводник к мальчику. - Сейчас я тя на первом полустанке ссажу, сопливец ты этакий! - он потащил мальчугана за собой, толкнул в свое купе:

- Сиди здесь. В Саратове тя ссажу. Готовься. Да в милицию ишо сдам. Вдруг ты жулик какой? Вдруг тебя милиция разыскивает? Вот в милиции, и разберутся.

Проводник сдержал слово - не высадил паренька на первом полустанке, довез до Саратова, и едва поезд остановился, потащил Ваню в отделение железнодорожной милиции. Улыбчивый дежурный милиционер, посмеиваясь, повел Ваню по коридору в камеру, которая называлась «капезе», то есть камера предварительного заключения, как объяснил милиционер по дороге. Открывая дверь в камеру, он сказал:

- Ничего, парень, переночуешь здесь, а утром разберемся, что ты за птица.

В камере было темно, пахло чем-то нехорошим.

Привыкнув к темноте, Ваня увидел трех человек. Один сидел, уткнув голову в колени, на нижних нарах: то ли думал, то ли спал. Напротив него расположились двое стариков. Старуха бранила вполголоса старика, а тот лениво отругивался и вскоре завалился спать. Ни один из них не обратил внимания на Ваню.

Паренек взобрался на верхний ярус, положил под голову пиджак и попытался заснуть. Но ему не спалось, и он вытащил последний сухарь, съел его, размышляя о будущем. Он боялся как бы из-за него не было неприятностей у Миши, ведь уехал Ваня самовольно, никого не предупредив в комендатуре, куда Миша ходил еженедельно отмечаться.

Утром, как только загремел засов, Ваня ринулся к двери. На пороге стоял другой милиционер, не вчерашний. Этот был хмурый и злой. Ваня попросил:

- Дяденька, отпустите меня, я ни в чем не виноват!

Милиционер и бровью не повел, буркнул:

- Живо выходите! - и махнул в сторону коридора. - А ты, Черный, чего развалился? - крикнул он, увидев, что один из задержанных не пошевелился, и приказал Ване: - Толкни его, спит что ли, урка чертов!

Ваня подошел к парню, осторожно дотронулся до его плеча. Тот приподнял голову, полоснул мальчика злым взглядом, встал и пошел не спеша к дверям.

- Вперед! - скомандовал милиционер, вынимая из кобуры пистолет. - И не вздумайте бежать. Я вас догонять не буду, а пуля враз догонит!

- Ой, страсти-то какие! - перекрестилась старушка, а молчун повел глазом на милиционера и первым вышел в коридор.