Бернард Корнуэлл - Столетняя война

Хук не сводил глаз с женщины. Ее узкое лицо, насколько его можно было разглядеть в полутьме сквозь потрескавшуюся краску, казалось печальным.

— Как вы узнали, что она здесь? — спросил Хук отца Кристофера.

— Я задавал вопросы, — улыбнулся священник. — Всегда найдется какой-нибудь знаток, осведомленный о лондонских диковинах.

— Диковинах? — переспросил мессир де Ланферель.

— Меня заверили, что это единственный храм Святой Сары во всем городе.

— Именно так, — подтвердил приходской священник — изнуренный человек со следами оспы на лице, дрожащий от холода в поношенной рясе.

— Сара? Французская святая? — мимолетно улыбнулся Ланферель.

— Возможно, — ответил отец Кристофер. — Одни называют ее служанкой Марии Магдалины, другие говорят, что она приютила Магдалину в своем доме во Франции. Не знаю.

— Она была мученица, — резко перебил их Хук. — Она погибла здесь, совсем близко, от руки злодея. Я не сумел ее спасти.

Он кивнул жене. Мелисанда, опустившись на колени перед алтарем, достала из-под плаща кожаный кошель и положила к распятию.

— Саре, святой отец, — сказала она священнику.

Тот, развязав кошель, взглянул на Мелисанду почти с ужасом, словно боясь, что она вдруг передумает и возьмет золото обратно.

— Монеты я забрала у того, кто изнасиловал Сару, — объяснила ему Мелисанда.

Священник упал на колени и перекрестился.

Накануне с ним говорил отец Кристофер, который после беседы уверил Хука, что отец Роджер прекрасный человек.

— Прекрасный человек и глупец, конечно.

— Глупец? — переспросил Хук.

— Он верит, что кроткие наследуют землю. Верит, что церковь должна печься о больных, кормить голодных и одевать нагих. Кстати, ты знаешь, что я нашел твою жену совершенно нагую?

— Вечно вам везет, святой отец. А что же должна церковь?

— Печься о богатых, кормить жирных и одевать епископов попышнее, что же еще? А отец Роджер все лелеет мечту о Христе Спасителе. Говорю же: глупец, — мягко закончил тогда отец Кристофер.

Хук тронул священника за плечо.

— Отец Роджер!..

— Да, господин.

— Я не господин, я лишь лучник. Это тоже вам. — Хук протянул ему толстую золотую цепь с фигуркой антилопы на подвеске. — На деньги, что за нее выручите, сделайте алтарь святым Криспину и Криспиниану.

— Хорошо, — кивнул отец Роджер и слегка нахмурился: Хук не спешил выпускать из пальцев редкостную цепь.

— И каждый день, — продолжал лучник, — служите мессу за душу убиенной Сары.

— Хорошо, — повторил священник.

Хук по-прежнему не торопился отдавать подвеску.

— А молиться за твоего брата? — напомнила Мелисанда.

— За Майкла молится король, этого довольно, — ответил Хук. — Ежедневную мессу за Сару, святой отец.

— Я все исполню, — кивнул отец Роджер.

— Она была из лоллардов, — испытующе взглянул на него Хук.

По губам отца Роджера скользнула загадочная улыбка.

— Тогда я буду служить за нее мессу дважды в день, — пообещал он, и Хук отпустил цепь.

Звонили колокола. В городских аббатствах, церквях и соборе звучал Te Deum — благодарственная песнь Богу. Англичан, отплывших некогда в Нормандию и загнанных в ловушку в Пикардии, ждала там почти неминуемая смерть, грозившая и королю, и армии.

Англию спасли стрелы.

Хук с Мелисандой свернули на западную дорогу — домой.

Битва при Азенкуре — одно из наиболее заметных событий в истории средневековой Европы. Ее известность далеко превзошла принесенную ею пользу. В долгом соперничестве между Англией и Францией лишь Гастингс, Ватерлоо, Трафальгар и Креси [96] Здесь и далее перечисляются знаменитые сражения в истории Англии и Европы: битва при Гастингсе (1066); битвы Столетней войны при Креси (1346), Пуатье (1356) и Вернейле (1424); Гохштедтское сражение в Войне за испанское наследство (1704, в англоязычной литературе принято название «битва при Бленхейме»); битвы при Трафальгаре (1805), Виттории (1813) и Ватерлоо (1815) в период Наполеоновских войн. могут сравниться с Азенкуром в славе. Можно сомневаться, была ли битва при Пуатье более значительной (или победа более полной), можно спорить, был ли триумф Вернейля более удивительным, и уж конечно Гастингс, Гохштедт, Виттория, Трафальгар и Ватерлоо имели гораздо большее влияние на ход мировых процессов, однако Азенкур до сих пор остается для Англии легендарной битвой. В день 25 октября 1415 года (битва при Азенкуре случилась задолго до перехода на новое летосчисление, современная годовщина приходится на 4 ноября) произошло нечто столь поразительное, что слава об этом событии не иссякает уже почти шестьсот лет.

Славу Азенкура можно было бы счесть случайностью, причудой истории, превознесенной гением Шекспира, однако факты свидетельствуют о том, что это сражение в самом деле потрясло всю Европу. Многие годы спустя французы называли 25 октября 1415 года la malheureuse journće (прискорбный день). Даже после изгнания англичан из Франции они припоминали la malheureuse journćе с болью — битва при Азенкуре стала для Франции трагедией.

Впрочем, она чуть не стала трагедией для Генриха V и его немногочисленной, но хорошо вооруженной армии. При отплытии войска из Саутгемптонской гавани главной целью войны виделся быстрый захват Гарфлёра, после чего планировалось предпринять рейд в глубь Франции в надежде вынудить французов к битве. Победа стала бы (по крайней мере, для набожного Генриха V) свидетельством того, что Бог поддерживает его притязания на французский престол. Возможно, такая победа действительно облегчила бы ему путь к трону. При обычном состоянии войска в этих надеждах не было бы ничего несбыточного, однако осада Гарфлёра затянулась и армия Генриха едва не вымерла от дизентерии.

Описание осады в романе в целом соответствует истине, я позволил себе единственную вольность — обвал подкопа напротив Лёрских ворот. Такого подкопа не вели, этого не позволила бы почва. Все подземные ходы делались лишь войском герцога Кларенса, осаждавшим Гарфлёр с востока, и все они были уничтожены встречными подкопами французов. Однако мне хотелось показать — пусть и не вполне исторически достоверно — те ужасы, с которыми солдаты сталкивались в сражениях под поверхностью земли. Гарфлёр защищался великолепно, что в немалой степени было заслугой Рауля де Гокура, одного из командующих гарнизоном. Его стойкость, задержавшая англичан у Гарфлёра, позволила Франции собрать армию много больше той, которая смогла бы выступить против войска Генриха в случае более раннего (например, в начале сентября) завершения осады.

Гарфлёр в конце концов сдался, и это спасло его от разграбления и прочих ужасов, подобных тем, что в 1414 году последовали за падением Суассона — еще одним событием, потрясшим Европу, хотя здесь потрясение было вызвано варварством самой же французской армии по отношению к соотечественникам. Ходили слухи, будто город предали подкупленные врагом английские наемники. Этим объясняется появление в романе вымышленного сэра Роджера Паллейра. Однако в контексте азенкурской кампании Суассон важен своими покровителями — святыми Криспином и Криспинианом, чей праздник приходится на 25 октября. Для многих в тогдашней Европе события дня святого Криспина в 1415 году явились свидетельством небесной кары за ужасы Суассона в 1414-м.