Уинстон Грэм - Четыре голубки

— Росс уехал только пару часов назад, ему будет жаль, что вы разминулись... Обещание? Какое?

— Росс пригласил нас, вы оба пригласили, летом устроить прогулку и посмотреть на тюленей.

— Да? — улыбнулась Демельза. — Боже мой, так я и думала, что ты об этом. Какая жалость!

— Когда он вернется?

— Наверное, не раньше вечера. Я точно не уверена.

Ей не хотелось, чтобы Хью знал о том, что Росс далеко.

— Тогда в другой раз. Но я так рад тебя видеть, все приятные воспоминания вновь всколыхнулись. Это как приехать в зеленый оазис посреди голой пустыни.

— А разве в пустыне не бывает... как это называется? Миражей.

— Не смейся надо мной. Хотя бы поначалу. Пока я не привыкну, что снова тебя вижу.

Ответ ее растрогал. Она нахмурилась и печально сказала:

— Что же смешного в том, что человек пытается спрятать свои чувства? Разумеется, я тоже рада тебя видеть, Хью. Но этот летний день куда больше подходит для веселья, чем для романтики. Может, посидим снаружи и поговорим немного в прохладе? Ты можешь отправить своего беднягу грума в конюшню, пусть расседлает лошадей, чтобы они отдохнули.

Они вышли, немного неловко, словно слегка парализованные. Принесли еще одно кресло, Демельза захватила веер, а Джейн предложила им холодный оранжад из погреба. Некоторое время текла приятная беседа.

Хью покинул флот на неопределенный срок, и никто не знает, как долго это продлится. Он рассказал о службе, о коротком, но кровопролитном сражении, в котором участвовал — оно длилось всего час из девяти месяцев, проведенных им в море. Слава Богу, похоже, что мятежи в Норе, Плимуте и других портах закончились. После тех дней, когда судьба страны висела на волоске, один корабль за другим спускал красный флаг и снова отдавал командование офицерам. Зачинщиков арестовали, они дожидались суда. Многие требования удовлетворили.

— Я целиком и полностью согласен с высказанными жалобами, — сказал Армитадж. — Флотом всегда пренебрегали и обращались с моряками отвратительно, многие меры запоздали на столетия. Но что касается мерзавцев из Нора, я бы с удовольствием лично вздернул их на рее.

— Звучит свирепо, — отозвалась Демельза.

— Война — жестокая штука, смею сказать. Мы сражаемся за жизнь, и я не знаю, победим ли. Страна как будто потеряла веру в саму себя и больше не желает драться за принципы, в которые верила. Мы стали слишком вялыми и словно заснули. — Он помолчал, и его лицо разгладилось. — Но зачем я тревожу тебя этими мыслями? Лишь потому, что считаю тебя слишком умной для того, чтобы удовольствоваться пустой болтовней. Расскажи мне о своей жизни после нашей последней встречи.

— Это будет пустая болтовня.

— Что ж, я рад услышать всё, что ты скажешь. Я счастлив и тем, что просто сижу здесь.

Демельза рассказала кое-что, но без привычной оживленности. Обычно любые слова легко слетали с ее губ, но только не теперь, и она была рада, когда крики, смех и детские голоса в доме ее прервали.

— Это мои дети со своими друзьями, — объяснила она. — Собираются построить большую песчаную стену против прилива.

— Ты пойдешь с ними?

— Нет-нет. За ними есть кому приглядеть. Утром я уже водила их купаться в пруду.

Хью встал, потер глаза и посмотрел в сторону пляжа.

— Так скоро прилив?

— Да. Вскоре после полудня. Но это не полный прилив. Самый высокий здесь всегда около пяти пополудни.

Некоторое время они молчали. Демельза смотрела, как пчела тянет нектар в цветке сирени. Пчела ползла на отяжелевших ногах, как пьяная, с одной тычинки на другую, будто толстый солдат, нагруженный трофеями. Сирень уже начала отцветать, но в воздухе еще стоял сильный аромат.

— Так почему бы нам не пройтись? — спросил Хью.

Оглядываясь назад, Демельза вспоминала свои не очень четкие возражения против этой просьбы. Захваченная неожиданными чувствами, она не сумела вовремя понять, что возражений и не требуется, достаточно было бы вежливого отказа. Но вместо этого она высказала несколько причин, и каждая даже в ее собственных ушах звучала всё более слабой, и, в конце концов, столкнувшись с его искусительными возражениями на эти предлоги, неожиданно сказала:

— Что ж, почему бы и нет.

Пока они шли вниз, к бухте Нампары, рядом нашептывал звонкую мелодию ручей, высокий грум торжественно нес весла и уключины, а Демельза думала о том, было ли для нее неприемлемым согласиться на эту просьбу. Она до сих пор не вполне хорошо разбиралась в поведении аристократии. Россу может это не понравиться, когда он узнает. А больше ничье мнение значения не имело. Но что плохого в этой прогулке? Даже если не брать в расчет слугу, тюлени сами по себе могут выступить в роли дуэньи.

— Почему вода в ручье такая красная? — спросил Хью.

— Из-за олова с шахты.

Но когда они добрались до маленького галечного пляжа, вытянули из пещеры ялик и подтащили его к морю, Демельза поняла, что грум не выступит в роли дуэньи.

— Сколько это займет времени? — спросил Хью.

— О, наверное, около часа. Трудно сказать точно. Там может и не оказаться тюленей.

— Что ж, Мэйсон, останься здесь. Нам понадобится твоя помощь, чтобы вытащить лодку обратно.

— Да, сэр.

— Ох, я сама могу это сделать, — сказала Демельза. — До сих пор я вытаскивала ее сама.

— Мэйсон может подождать здесь или в доме, — ответил Хью.

— А почему бы ему не поехать с нами, чтобы грести?

— Нет... Если ты позволишь, я сам сяду на весла.

Она задумалась.

— Такое редкое удовольствие — говорить с тобой, — сказал Хью, — и мне бы хотелось делать это наедине.

— Ну ладно.

Демельза, привыкшая забираться в лодку с голыми ногами и по колено в воде, с удовольствием предоставила перенести себя в нее двум мужчинам, словно фарфоровую безделушку. Она села на корме и повязала растрепавшиеся волосы зеленым шелковым шарфом.

Море мягко танцевало в солнечном свете. Хью снял длинный сюртук и сел на весла в одной сорочке, кожа на его руках была светлой, с темными волосами, похожими на веснушки. Демельза вспомнила, как впервые увидела его орлиный профиль в Техиди, но резкие черты были не совсем как у хищника: тонкие кости — слишком хрупкими, форма лица скорее аристократичная, чем агрессивная. В лодку он сел без шляпы, волосы были связаны лентой на затылке.

В ялике имелась мачта и небольшой парус, но сегодня ветер поднимали лишь они сами, когда гребли по воде. Вскоре Хью вспотел, и даже легко одетой Демельзе стало жарко.

— Давай я немного погребу, — предложила она.

— Что? — улыбнулся Хью. — Не могу этого допустить.

— Я прекрасно умею грести.

— Даже думать не смей.

— Тогда греби медленней. Туда больше мили.

Он стал грести спокойней, не прикладывая больших усилий, просто поддерживая курс. Они проплыли на запад, к Солу, держась не более чем в сотне ярдов от громады утесов. То тут, то там появлялись пляжи, песчаные языки бухт, доступные только со стороны моря. Лодок видно не было. Рыбаки Сола, любители и профессионалы, всегда находили более богатую добычу в водах за бухтой Тревонанс.