Михаил Щукин - Осиновый крест урядника Жигина

В этот день он не писал на доске, а считал на счетах, быстро и ловко, будто опытный приказчик, производя только одно действие — сложение. Складывал, складывал, а когда остановился и увидел получившийся результат, на его красивом лице проявилась растерянность, которая никак не сочеталась с внешним видом полицмейстера — всегда уверенного и умевшего себя держать в руках даже при разносах начальства.

А в этот раз — растерялся.

Забыл вытереть доску, не отряхнул правый рукав мундира и костяшки на счетах не сбросил. Мельком взглянул на часы и голосом, тоже растерянным, вслух произнес:

— Вот теперь, Константин Владимирович, поезжайте к генерал-губернатору, докладывайте и послушайте, что он по поводу вашего доклада скажет…

Постоял еще в раздумье, затем позвал секретаря, и тот мгновенно появился на пороге. Коротко приказал:

— Мою разъездную — к крыльцу.

Не прошло и часа, как он уже поднимался по широкой парадной лестнице губернаторской резиденции. Поднимался, как всегда, легко, упруго и на лице его даже тени не было от недавней растерянности.

Генерал-губернатор встретил полицмейстера доброжелательно, даже очень. Видно было, что находилось первое лицо губернии в замечательном расположении духа. Пригласил пройти из кабинета в заднюю комнату, распорядился, чтобы подали чай и, усадив Константина Владимировича в удобное кресло, сам Александр Николаевич расположился напротив — свободно, по-домашнему; принялся радушно угощать:

— Отведайте нашего чайку, фамильного. Супруга моя с какими-то травами его смешивает, по особому рецепту — удивительный, я вам доложу, аромат получается и бодрость после него, как у юноши. Иной раз даже поозорничать хочется… Пейте, Константин Владимирович, пейте, о делах успеете доложить…

Полицмейстер с удовольствием пил чай, действительно, очень ароматный и вкусный, докладывать не торопился и почтительно слушал генерал-губернатора.

А тот рассказывал о своей недавней поездке в дальний и совсем уж глухой угол губернии, восхищался:

— Представляете, едем — и все тайга, тайга, кажется, краю ей не будет. Вдруг — хоп! — как ворота распахиваются — поля, выпаса, пашня, шесть домиков стоит, такие нарядные, как яички на Пасху. И все прибрано, все чистенько, без нашей этой вечной грязи. Останавливаемся, расспрашиваем, и что выдумаете — одна семья живет! Одна! Но в семье этой пятьдесят восемь душ! Пятьдесят восемь! А во главе один Матвей Спиридонович Каштальянов! Мудрец, умница, под девяносто лет уже, но еще любого молодого за пояс заткнет! А остальные — сыновья, дочери, внуки, правнуки. И все вместе! Никого на сторону не отпустил, никто не отделился! Я на сутки у них остановился, душой отдыхал! Спрашиваю Матвея Спиридоновича, может, помощь нужна, может, просьбы какие есть? А он так прищурился и отвечает: «Да помощи мы только у Бога просим, а уж все остальное сами делаем…» Будто нос мне утер: все у нас есть, все сами сделаем, только не мешайте… Да, Константин Владимирович, иной раз вот таких людей встретишь и много о чем думать начинаешь… А вы, как я понимаю, о других людях будете мне сейчас рассказывать, ну, что делать, буду слушать… Такая уж губернаторская доля, порадовался и хватит… Так что там, с ограблением банка, прояснилось?

Константин Владимирович отодвинул пустую чашку в сторону, хотел подняться, но Александр Николаевич поморщился и махнул рукой: сидите, без церемоний… Нетрудно было догадаться, что после рассказа о большой семье Каштальяновых ему совсем не хотелось слушать полицмейстера, который ничего радостного и душевного не сообщит. Совсем наоборот.

Так оно и получилось. Сам того не желая, Константин Владимирович испортил настроение генерал-губернатору:

— Окончательно дело с ограблением банка еще не прояснилось, оно только начинает проясняться. Но первые выводы можно уже сделать. Поэтому я счел своим долгом немедленно вам доложить следующее: имена и паспорта грабителей, как мы и предполагали, фальшивые, в сотрудниках страхового общества «Якорь» таковые не числятся. Кто они такие на самом деле, мы сейчас пытаемся установить. Но самое главное, Александр Николаевич, не в этом…

— В чем же тогда?

— Самое главное в том, что деньги не являлись главной целью ограбления…

— Не понимаю!

— Конечно, деньги немалые. Но одновременно с ними из банка исчезли документы, хранившиеся в особом секретном сейфе. И стоят эти документы намного больше, в сотни раз больше, нежели деньги, с которыми сбежал грабитель.

— И что это за документы?

— По нашим сведениям, некий негласный договор между Сибирским торговым банком и господином Парфеновым, который, как вам известно, является владельцем трех приисков. И самое интересное заключается в том, что о пропаже этого договора ни управляющий банком Зельманов, ни господин Парфенов нам не заявили. А служащий банка, некто Азаров, имевший ключи и доступ к секретному сейфу, бесследно исчез ровно в день ограбления и до сих пор не объявился.

— Это вам в банке сказали?

— Нет, в банке об исчезновении Азарова нам также ничего не сказали.

— А откуда узнали?

— На этот вопрос я бы, Александр Николаевич, предпочел не отвечать, потому что в нашей работе есть свои секреты, и я бы не хотел их раскрывать. Но если вы настаиваете…

— Да ничего я не настаиваю, и так ясно, что у вас в Сибирском банке свой лазутчик сидит, ну, пусть сидит, может, какая польза от него будет. Меня другое сейчас интересует — что дальше? Неужели Парфенов с банком аферу задумали? Не верю… Дальше-то — что? Вы говорили — мой совет нужен. И чего я вам советовать должен?

— Совет ваш всегда нужен, Александр Николаевич. Считаю своим долгом, чтобы вы полностью находились в курсе расследования. Так вот, теперь мы постараемся выяснить — куда и по какой причине исчез Азаров, и, складывается у меня такое предчувствие, что в результате этих расследований может получиться не совсем приглядная история. Поэтому я осмеливаюсь намекнуть вам, чтобы не имели вы тесных отношений ни с Сибирским банком, ни с господином Парфеновым, по крайней мере до определенного времени, пока мы все не выясним.

— Хитер наш полицмейстер, хитер, — Александр Николаевич взъерошил пышную бороду и прищурил глаза, вглядываясь в своего собеседника, — явился якобы за советом к губернатору, а на самом деле ему дает советы…

— Александр Николаевич…

— Не оправдывайтесь, помолчите. Я на этом свете не первый день живу. За предупреждение — спасибо. А что касается моего совета… Совета не будет, а будет мое прямое указание — расследуйте так, как предписано законом. Не оглядывайтесь ни на Парфенова, ни на банк, они мне не крестники. Это вы от меня хотели услышать?