Артур Дойл - Приключения Михея Кларка

Я закурил трубку и ответил:

– Теперь вы все мне объяснили и растолковали, мэстер Тэзридж, – когда я вас вытащил из рундука, вы притворялись, будто ужасно струсили. Вы удивительно ловко умеете скрывать свою храбрость, но довольно, не будем об этом говорить. Мы должны поговорить о том, что нам делать в будущем. Каковы ваши намерения?

– Я хотел бы остаться с вами, капитан.

– Ну, это едва ли мне подходяще, – ответил я, – мне вовсе не улыбается мысль иметь вас своим товарищем. Вы уж очень храбры, даже слишком. С вами того и гляди налетишь на неприятность. Нет, я человек тихий и робкий.

– Не бойтесь, – воскликнул клерк, – для вас я умерю свой пыл, а моей компанией вы напрасно пренебрегаете. Времена теперь смутные, и вы должны радоваться, что такой человек, как я, обещает вам свою поддержку. Я человек испытанный.

Утомлённый хвастовством клерка, я произнёс:

– Испытанный и найденный никуда не годным. Нет, милейший, вы мне не нужны. Я еду один.

– Ну-ну! Не горячитесь! – воскликнул он, пятясь от меня. – Во всяком случае нам здесь придётся подождать до ночи, а ночью мы и отправимся к морскому берегу.

– Это первые разумные слова, которые я услыхал от вас, – ответил я. – Королевская кавалерия теперь занята в Бриджуотере. Она пьёт там сидр и эль. Если нам только удастся убраться благополучно, мы отправимся с вами на север, где у меня есть друзья. Они доставят нас в Голландию. Я не могу отказать вам в этой помощи – вы мой товарищ по несчастью. Ах как жаль, что Саксон не остался со мной! Я боюсь, что его возьмут в плен.

– Вы говорите о полковнике Саксоне, конечно? – произнёс клерк. – Ну, он не попадётся: он так же хитёр, как и храбр. О, он всегда был настоящим солдатом, уверяю вас. При Сарсфильде мы с ним бок о бок в течение сорока минут отражали нападение конницы. Саксон груб на словах, не совсем опрятен в вопросах чести, но на поле битвы он положительно незаменим. Счастливы солдаты, которые могут считать его командиром.

– Это вы говорите правильно, – ответил я. – Но, однако, теперь, когда мы немножко подкрепились, надо подумать и об отдыхе. Ночью нам предстоит длинное путешествие. Ах с каким бы я удовольствием выпил бутылку эля.

– Я и сам бы выпил за наше дальнейшее знакомство, – ответил мой новый товарищ. – Но что касается спанья, это устроить очень легко. Если вы взберётесь по этой лестнице на чердак, то найдёте там кучу пустых мешков. На них вы и можете устроиться. А я пока посижу здесь и испеку себе хлебец.

– Вы оставайтесь на страже два часа, а потом разбудите меня, – ответил я. – Тогда я посторожу, а вы поспите.

Тэзридж в знак согласия прикоснулся к рукояти своей шпаги, а я полез на чердак и, бросившись на мешки, погрузился в глубокий сон без грёз. Разбужен я был скрипом половиц. Открыв глаза, я увидел, что маленький клерк стоит, наклонившись надо мной.

– Что, разве пора вставать? – спросил я.

– Нет, – ответил он странным, дрожащим голосом. – Вам спать ещё целый час. Я просто пришёл спросить, не нужно ли вам чего-нибудь.

Я вспомнил потом, что клерк был в эту минуту бледен и расстроен. Но тогда я был слишком утомлён, чтобы обращать внимание на эти подробности. Я поблагодарил Тэзриджа за любезность, повернулся на другой бок и заснул.

Следующее моё пробуждение было куда неожиданнее и грубее. По лестнице раздался громкий топот тяжёлых шагов, и на чердак ввалилось человек десять солдат в красных мундирах. Я вскочил, хотел схватить палаш, который лежал рядом со мною, но оружие исчезло. Его украли в то время, когда я спал. Безоружного и захваченного врасплох, меня повалили на пол. Один солдат приставил к моему виску пистолет и крикнул:

– Если ты двинешься, я тебе все мозги вышибу из башки!

Другие солдаты тем временем связали меня верёвками. Связали меня основательно; тут и Самсон не мог ничего бы поделать. Я. сразу же понял, что сопротивление бесполезно, и ожидал молча, что будет дальше.

Я, милые мои внучата, ни тогда, ни теперь не придавал большого значения жизни. Молодой, я ценил ещё меньше жизнь, чем теперь. Теперь дорожу жизнью из-за вас. Любовь к вам привязывает меня к миру. Но и то, когда я вспоминаю о тех дорогих людях, которые ждут меня на том берегу, то, право, смерть кажется мне не совсем худым делом. Скучна и пуста была бы человеческая жизнь, если бы не было смерти!

Связав мне руки, солдаты потащили меня вниз по лестнице, точно я был не живым человеком, а мешком с сеном. Комната внизу была также набита битком солдатами. В углу сидел несчастный писец, находившийся в состоянии полного ужаса. Зубы его стучали, колени дрожали, и он непременно упал бы на пол, если бы его не держал за шиворот бравый капрал. Перед Тэзриджем стояли два офицера. Один маленький, темноволосый, с чёрными глазами и порывистыми движениями, другой высокий и тонкий, с длинными, шёлковыми усами, которые висели чуть-чуть не до плеч. Первый из офицеров держал в руках мой палаш, и оба они с любопытством рассматривали клинок.

– Это прекрасная сталь. Дик, – сказал один из них и, уперев палаш остриём в каменный пол, начал сгибать его.

– Гляди, какая эластичность! Клейма фабрики нет, но на рукоятке помечен год 1638. Откуда вы достали этот палаш, любезный? – обратился он ко мне.

– Я получил этот палаш от отца, – ответил я. Высокий офицер насмешливо улыбнулся и произнёс:

– Ну, надо надеяться, что отец этим палашом защищал более честное дело, чем его сын.

– Отец его обнажал для такого же, а не более честного дела, – ответил я. – Этот меч всегда служил правам и свободе англичан. Он всегда поражал тиранию и ханжество.

– Ах какая великолепная реплика для театра, Дик! – воскликнул офицер. – Как-как он сказал? Тирания и ханжество! Представь себе, что эту фразу произносит Бетертон, стоя у рампы. Одну руку он прижимает к сердцу, а другой указывает на небо. Я убеждён, что весь партер сошёл бы с ума.

– Весьма вероятно, – ответил другой офицер, крутя усы. – Но нам некогда здесь разговоры разговаривать. Как ты думаешь, что нам сделать с этим маленьким?

– Я полагаю, что его надо повесить, – беззаботно ответил офицер.

Услыхав эти слова, мэстер Тэзридж вырвался из рук капрала и, шлёпнувшись на пол к ногам офицеров, завыл не своим голосом:

– О нет, ваши милостивые и высокие благородия, не делайте этого! Разве я вам не сказал, где найти одного из лучших солдат бунтовской армии? Разве я вас не привёл к нему? Разве я не украл у него палаш для того, чтобы он не ранил никого из верноподданных короля? Ваши благородия, не поступайте со мной так жестоко, ведь я вам оказал большую услугу. Я ведь сдержал своё слово! Я правильно вам про него рассказывал. Великан ростом и силы необыкновенной. Если бы вам пришлось с ним сражаться, он убил бы, по крайней мере, троих. Вся армия бунтовская может подтвердить мои слова А я его вам выдал без всякой опасности. Отпустите же меня на свободу!