Эдуард Тополь - Летающий джаз

Козыкин мысленно выдохнул и даже перекрестился — похоже, пронесло. Почувствовал, как вспотел животом и в подмышках, потной ладонью провел по мокрому лбу.

А полковник явно получал удовольствие то ли от замечательного бефстроганова, то ли наблюдая за Козыкиным своими мышиными глазками.

Но Козыкин уже расслабился. Кажется, все не так уж плохо. И этот полковник не такое уж мышастое чмо, а в чем-то даже симпатичный, как знаменитый киноактер, который играет всяких мелких управдомов и счетоводов. Просто он проверяет Козыкина на прочность, а потом, скорей всего, предложит перейти на работу в НКГБ. Вместе со всей его сетью завербованных женщин. Не зря же он назначил их встречу здесь, в столовой обкома, где, по-видимому, обедает каждый день. И не сам пригласил сюда Козыкина, а через второго секретаря обкома. То есть и по партийной линии согласовал этот перевод.

Ободрившись, Козыкин вновь переждал очередной раскат грома, налил себе полстакана вишневого морса из носатого стеклянного графина и залпом выпил.

— Морс здесь замечательный, правда? — спросил полковник Уфимцев. — Очень освежает.

Ему явно нравилось томить Козыкина этим разговором.

— Я слушаю вас, — сказал Козыкин и вернулся к своей куриной лапше. Если состоится его перевод в помощники Уфимцева, то, может быть, и он сможет обедать тут каждый день.

— Так вот, майор, — полковник доел бефстроганов, запил морсом, а затем выпрямился на стуле и посмотрел Козыкину в глаза: — Если ты, гнида, будешь лезть не в свое дело, то поедешь кой-куда за своим Юхимовичем. Ты меня понял?

Козыкин ошарашенно молчал. Что он такого сделал? Чем не угодил или переборщил?

— Я спрашиваю: ты понял? — повторил Уфимцев.

— Так точно, товарищ полковник.

Уфимцев встал, придвинул свой стул к столу и уже отвернулся, чтоб уйти, но вдруг передумал и наклонился к Козыкину, сказал ему на ухо:

— А если ты, курва, будешь мной интересоваться, то поедешь дальше Юхимовича.

И вразвалку, как блатной, пошел к выходу из столовой.

А Козыкин остался за столом гадать, какие в Московском НКВД-НКГБ подковерные интриги и куда отправили его покровителя Юхимовича.

…В тот же вечер майор Виктор Козыкин запил, и пакет, который принесла ему Мария Журко, не открывая, бросил в сердцах в нижний ящик своего стола.

И только когда она ушла, вспомнил, что еще в прошлый раз хотел ее вые…

6 июня 1944 года в 6:23 утра воздух над Лавчанскими Прудами наполнился гулом и ревом двигателей ста двенадцати американских бомбардировщиков и сорока семи истребителей прикрытия. По приказу генерала Эйкера «летающие крепости» стали одна за другой взлетать в очищающееся от туч небо и строиться в боевой порядок, чтобы в 7:30 одной ревущей эскадрой двинуться на Румынию.

И десятки, а то и сотни полтавских девушек и женщин высыпали из своих хат. Задрав головы, они долго смотрели вслед улетающим самолетам. Никто из них не знал, что согласно стратегическому плану американского командования этот полет был только частью одной из самых крупных операций Второй мировой войны и что улетающие из СССР бомбардировщики должны были — если останутся целы после атаки на румынский нефтезавод в Галаце — вернуться в Полтаву. Тем, кто остался на земле, казалось, что мужчины на этих самолетах улетают от них навсегда.

Одной из таких девушек была шестнадцатилетняя Оксана. В отличие от других полтавчанок, она не знала, кого провожает. Но она слышала и чувствовала, как вместе с ревом этих самолетов — ревом, от которого яблони, сливы и вишни испуганно роняли на землю даже зеленые листья, — улетает от нее ночная музыка «My Heart’s Desire».

И девичье сердце не ошиблось — они действительно улетели, все шестеро музыкантов секстета «Летающий джаз», включая кларнетиста лейтенанта Ричарда Кришнера. Накануне вечером они заявились в палатку майора Фреда Потта и сказали, что даже в грозу не тратили время зря. Вынужденно сидя в палатке по команде «готовность к вылету», они репетировали свой репертуар, и теперь хотят не только играть, но и летать все вместе. Иными словами, они уже сложившийся экипаж, им нужен свой самолет.

— Целый самолет? — усмехнулся Потт.

— И желательно «боинг», — в тон ему сказал рыжий трубач.

— А твои засранцы вышли из медчасти? — спросил Ричард.

— Эти-то вышли, — ответил Потт. — Но у нас другая проблема. Сюда прилетели сто тридцать машин, а к полету готовы только сто двенадцать. Шести машинам нужны новые двигатели и запчасти, которые прилетят из Тегерана, только когда распогодится. Но самое главное: двадцать пилотов санчасть не допустила к полету — упоили их местные красавицы пойлом под названием «сам-о-гон». Поэтому тасовать экипажи все равно придется. Так что пошли все вместе к Лойеру, он в соседней палатке.

Правда, вот так сразу, буквально за несколько часов до вылета, полковник Форд Лойер никакого отдельного самолета им не дал. Однако вынужденные перетасовать экипажи, Лойер и Потт приняли другое решение. Если к следующему полету техники восстановят шесть «боингов», то секстет «Летающий джаз» одну машину получит. Но при условии, что «для проверки на вшивость» в этот рейд они полетят под командованием самого Потта в его B-17, а членов своего экипажа он временно отправит на замену музыкантов в их «боинги».

И рано утром 6 июня в самолете Фреда Потта скрипач-капитан Джимми Пирсон занял место второго пилота, лейтенант Ричард Кришнер — место штурмана (он же стрелок) в носовой турели, рядом на место бомбардира (и тоже стрелка) сел рыжий филадельфийский трубач, а в верхней турели на место бортинженера (он же стрелок) — саксофонист из Сан-Франциско. Аккордеонист из Питсбурга сел на место стрелка в подфюзеляжной турели, а виолончелист из Майами — на место левого бортового пулеметчика. Еще трое — стрелок-радист, стрелок кормовой пушки и стрелок правого борта — остались от прежнего экипажа.

А еще в «летающих крепостях» Фреда Потта и полковника Форда Лойера появилось по одному советскому пассажиру — прикомандированные к американцам кинооператоры Заточный и Школьников.

« Готовясь к этим полетам , — написал мне Школьников, — мы с Борисом старались как можно детальней изучить “летающую крепость”. Снимали подвешивание бомб, заправку самолетов горючим. Наши ребята из подразделений аэродромного обслуживания работали толково и споро. Американские летчики хвалили наших ребят за сноровку и быстроту.

На задание мы с Борисом вылетели в разных самолетах…

Я снимал через люк землю, едва видимую сквозь туманную дымку, снимал летчиков и стрелков» .

То же самое делал Борис Заточный в B-17 Фреда Потта, когда вдруг услышал странные звуки. Это еще на взлете, на высоте двух тысяч метров, «Летающий джаз» вдруг начал свой «сейшн на губах».