Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

В 1735 году у Джонатана Шокли родился сын Адам.

1745 год

Десятилетний Адам Шокли с трудом сдерживал возбуждение. День за днем он с волнением смотрел на ворота соборного подворья, ожидая, что там вот-вот появится колонна всадников, и тогда отец возьмет фамильную шпагу и пойдет воевать.

Мальчик мечтал отправиться вслед за отцом на север, в войско Красавчика принца Чарли, Карла Эдуарда Стюарта, истинного наследника английского престола.

Шпага Натаниэля Шокли, привезенная Чарльзом Муди с поля битвы при Нейзби, висела, тускло поблескивая, на почетном месте в доме Шокли и ежедневно напоминала Адаму о славном прошлом семьи.

– Да, некоторые наши родственники встали на сторону парламента, – объяснял Джонатан сыну, – но мы всегда сражались за короля.

Мальчик с восторгом ощущал свою причастность к числу истинных джентльменов, дворян, верных своему священному долгу, – таких, как Пенраддоки и Гайды. Недаром за ужином отец всякий раз проводил ладонью над бокалом вина – тайный якобитский знак в честь Стюарта, истинного «короля за морем». Пусть на троне сидит германский монарх, а страной правят политики-виги и вольнодумцы, Джонатан Шокли, верный тори, никогда не забудет о славном прошлом семьи – обнищавшей, но по-прежнему благородной.

И вот наконец сын Старого претендента, Красавчик принц Чарли, при поддержке противников ганноверского режима выступил с войском из Шотландии на юг, пройдя от шотландской границы до самого Дерби.

Каждый день Адам Шокли, выезжая кататься верхом на своем пони, шептал в лошадиное ухо:

– Мы тоже воевать пойдем.

Только вот в Саруме по-прежнему все было спокойно.

На соборном подворье Сарума джентльмены жили в свое удовольствие.

В школе под началом каноника Ричарда Хила получали начальное образование не только певчие соборного хора, но и дети местных дворян и торговцев, которые затем продолжали обучение в Винчестере и Итоне. Среди учеников школы были такие знаменитые уроженцы Уилтшира, как сэр Уильям Уиндгем, лорд-канцлер; Джозеф Аддисон, поэт, драматург и основатель журнала «Спектейтор»; и Джеймс Гаррис, внучатый племянник Энтони Эшли-Купера, графа Шафтсбери, покровитель искусств, писатель и политик.

Мистер Гаррис жил в красивом особняке у ворот Святой Анны; во дворе дома, у южной стены, стояли изящные солнечные часы, по циферблату которых вилась надпись: «Жизнь – ускользающая тень» [48]. Гаррис водил близкое знакомство с великим композитором Георгом Фридрихом Генделем, часто устраивал платные концерты в соборе и городской ассамблее, давал балы, особенно после скачек близ поместья лорда Пемброка, на краю мелового плато Кранборн-Чейс, и организовал в Солсбери литературное общество, клуб и театр.

По лужайкам соборного подворья чинно прогуливались представители родовитых уилтширских семейств – Эйры, Пенраддоки, Уиндгемы; сюда любили захаживать и Герберты из Уилтон-Хауса. Заместитель архивариуса Эдвард Пур по праву гордился своим прославленным предком, епископом Ричардом Пуром, пять столетий назад начавшим возводить Солсберийский собор; жена Эдварда, Рейчел, была потомком епископа Роберта Бингхема.

Одного взгляда на соборное подворье было достаточно, чтобы составить представление об утонченности и изяществе вкусов его обитателей. Повсюду виднелись элегантные георгианские здания из кирпича и оштукатуренного камня: в северо-восточном углу красовался особняк мистера Гарриса, на западной стороне – Майлз-Плейс и Уолтон-Кэнонри, с востока, близ ворот епископского дворца, расположились дома поменьше, вплотную друг к другу. Особое внимание привлекал особняк Момпессонов на северной стороне подворья, у лужайки певчих, выстроенный по эскизам самого Кристофера Рена. Момпессоны и их наследники Лонгвили добавили к внутреннему убранству дома внушительную дубовую лестницу и облицевали фасад серым чилмаркским камнем, что выделяло его среди соседних домов из красного кирпича, а семь высоких прямоугольных окон на втором этаже и три мансардных окна на крыше подчеркивали строгое изящество очертаний. Двор особняка, обращенный к зеленой лужайке у западного фасада собора, обрамляла кованая ограда с каменными колоннами по углам, увенчанными тяжелыми квадратными фонарями. Особняк Момпессонов являл собой образцовую резиденцию джентльмена.

Однако при ближайшем рассмотрении соборное подворье было далеко от совершенства. Широкие кладбищенские лужайки за собором пришли в запустение, и после дождя казалось, что по кладбищу прошло стадо коров; давно не чищенные сточные канавы у колокольни распространяли вонь; к тому же мистер Браун, звонарь, варил пиво, а мистер Генри Филдинг, литератор, живший по соседству с мистером Гаррисом, устраивал шумные пирушки, приводившие в негодование местных дам.

Однако же утонченное изящество XVIII века не отменяло здравого смысла, о котором напоминала и скандальная распущенность каноников, и вонь городских улиц. По существу, Сарум нисколько не изменился. Над Солсбери по-прежнему высился величественный шпиль собора, свидетельствуя о неколебимом господстве Англиканской церкви, окончательно закрепленном в Акте о престолонаследии, приведшем к власти династию Ганноверов. Закон о вероисповедании требовал от чиновников присяги в верности Англиканской церкви, тем самым не допуская лиц прочих конфессий к занятию государственных должностей, что больше задевало католиков, чем нонконформистов протестантского толка, которые часто подпадали под действие всевозможных законов об амнистии.

В Саруме мирно сосуществовало множество религиозных общин: квакеры, методисты, внимавшие проповедям Джона Уэсли на Солсберийской возвышенности, деисты, свято верившие в то, что Господь вознаграждает добронравных людей независимо от их вероисповедания, и даже евреи. Благодушно настроенная Англиканская церковь терпимо относилась к любым системам верования – при условии, что никто не оспаривал ее главенства.

Превыше всего Сарум чтил свою независимость. Хотя Англией правили виги, приближенные короля – Роберт Уолпол, а затем Томас Пелхэм, герцог Ньюкасл и его брат Генри, – бо́льшую часть палаты общин составляли убежденные тори из захолустья, которым было все равно, какого мнения о них король и его министры. Сарум отправлял в парламент именно таких людей. Графство в парламенте по-прежнему представляли уилтширские дворяне – Годдарды, Лонги, Уиндгемы или Пенраддоки. Депутатов от Уилтона назначало семейство Герберт, а в Солсбери горожане с недавних пор избирали кандидатом в парламент кого-нибудь из семейства Бувери – эти богатые торговцы птицей приобрели имение к югу от Солсбери, близ Кларендонского леса, и щедро жертвовали на нужды города. На выборы в Солсбери не могли повлиять даже могущественные Герберты.