Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Увидев эти книги в библиотеке Джейн, Портерс отчего-то расстроился.

Рядом с каталогами лежали три выпуска нового романа Чарльза Диккенса «Тяжелые времена», «Ярмарка тщеславия» Уильяма Мейкписа Теккерея, «Грозовой перевал» некоего Эллиса Белла [59]и томик поэм лорда Байрона. Сам Портерс с сочинениями Байрона был незнаком, но полагал их неподходящими для дам. Впрочем, ему не раз говорили, что только дамы их и читают.

– Прошу простить мой неожиданный визит, – начал он.

– Что вы, я рада вас видеть, – вежливо ответила Джейн.

Портерс еще раз поглядел на томик Байрона и мрачно заметил:

– Я вот стихотворений не читаю…

– Разумеется, – вздохнула Джейн. – Не желаете ли присесть, мистер Портерс?

Он внезапно покраснел до самых ушей – явиться без приглашения к незамужней женщине считалось недопустимым нарушением правил приличия.

– Сейчас Лиззи чаю принесет, – сказала Джейн.

Как обычно, разговор зашел о серьезных вещах: когда Портерс говорил на хорошо знакомые ему темы, то становился прекрасным собеседником. Вот и сейчас он завел речь о железнодорожной ветке, которую обещали провести в Сарум.

– Муниципалитет уже подал прошение в парламент, – объяснил Портерс. – У Солсбери нет железнодорожного сообщения с Лондоном, а это недопустимо в наш прогрессивный век. Одной железнодорожной ветки в Саутгемптон недостаточно. Солсбери вполне может стать таким же важным промышленным центром на юге страны, как Манчестер – на севере.

Джейн, с улыбкой выслушав Портерса, лукаво заметила:

– Боюсь, обитатели соборного подворья не разделяют вашего восторга.

– А вы, мисс Шокли?

– А я полагаю, что вы правы, – призналась она.

– Вот увидите, в Солсбери обязательно проведут железную дорогу! – убежденно воскликнул Портерс.

Не оставил он без внимания и Всемирную выставку, и выстроенный для ее проведения Хрустальный дворец, в залах которого побывали шесть миллионов посетителей.

– А известно ли вам, мисс Шокли, что ваш соотечественник, мистер Уильям Бич, удостоен особого упоминания в каталоге выставки? Он этим очень гордится.

– Ваша осведомленность не знает границ, мистер Портерс, – улыбнулась Джейн, решив при случае обязательно передать поздравления ножевых дел мастеру, славившемуся на всю округу своими столовыми приборами. – Кстати, после выставки и в моем доме появилось нововведение, – со смешком добавила она. – Я приобрела газовую плиту для кухни.

– Великолепное изобретение, – кивнул Портерс. – А как к нему относится ваша кухарка?

– Вы весьма проницательны, мистер Портерс. – рассмеялась Джейн. – Кухарка попыталась разжечь ее по старинке, огнивом, и едва не устроила в доме пожар, поэтому теперь к плите не подходит.

– Что ж, для радикальных реформ нужно время…

– Кстати, о реформах, – сказала Джейн, – я с недавних пор прониклась чрезвычайным интересом к чартистскому движению.

У мистера Портерса от удивления отвисла челюсть. Он поспешно закрыл рот, сглотнул и переспросил:

– К чартистскому движению?

– Да.

– Но, мисс Шокли, оно вот уже лет шесть как потерпело фиаско…

– Ну и что? По-вашему, их требования несправедливы?

– Вы имеете в виду всеобщее избирательное право?

– Разумеется.

Требования чартистов, включавшие в себя тайное голосование и избирательное право для всех мужчин безотносительно их имущественного положения, считались чрезмерными, и широкой общественной поддержки движение не получило. Многие доводы чартистов вызывали у Джейн смутное беспокойство, хотя она и не знала, как их опротестовать. Ведь если право голоса будет у всех, а не только у собственников, то интересы собственников будут ущемлены… Двести лет назад, во время английской буржуазной революции, опасения подобного рода возникали и у далеких предков Джейн.

На самом деле она не придерживалась столь радикальных взглядов, но ей удалось добиться желаемого результата: мистер Портерс был шокирован.

– Мисс Шокли, надеюсь, вы сознаете, насколько опасны подобные идеи? – обеспокоенно спросил он.

– Неужели вы противник реформ? По-вашему, следует отменить законодательство, введенное лордом Шафтсбери для улучшения условий труда женщин и детей на фабриках и в угольных шахтах?

– Нет, что вы!

– Или, может быть, стоит упразднить управление здравоохранения? Пусть холера снова свирепствует…

– Мисс Шокли…

– Так что если вы действительно печетесь о благе горожан, то придется вам со мной согласиться!

Мистер Портерс изумленно воззрился на нее.

«Теперь я ему наверняка разонравлюсь», – удовлетворенно подумала Джейн.

– Увы, мисс Шокли, согласиться с вами я не могу.

– Что ж, в таком случае…

За чаем они обсуждали городские новости. Джейн и не подозревала, какие мысли роятся в голове собеседника.

«Ей скучно, а заняться нечем… – размышлял Портерс. – Вот выйдет замуж, образумится… Зато какая искренность и прямота – просто восхитительно!»

Джейн, пригубив чая, невозмутимо произнесла:

– Я скоро уеду из Сарума, мистер Портерс. Может быть, мы с вами больше не увидимся…

Портерс неловко опустил чашку на блюдце; тоненько звякнул фарфор.

– А позвольте осведомиться – куда?

– В Лондон. Хочу стать медицинской сестрой, как мисс Найтингейл.

На мгновение Портерс утратил дар речи.

– Сарумскому обществу вас будет недоставать…

– Сарумское общество без меня прекрасно обойдется. Чартистов здесь не любят.

Помолчав, он спросил:

– И когда вы уезжаете?

– Очень, очень скоро. Так что мы вряд ли увидимся, – с улыбкой произнесла Джейн.

«Уф, наконец-то я от него избавлюсь…» – подумала она, но тут же с ужасом заметила, что у Портерса задрожали пальцы.

Он склонил голову и, деликатно кашлянув, сказал:

– Мисс Шокли, прежде чем вы уедете, я должен вам признаться, что…

Портерс вздохнул и посмотрел на помертвевшее лицо Джейн.

«Как его остановить? – лихорадочно размышляла она. – Что хуже – оборвать излияния или все-таки выслушать?»

От волнения на бледных щеках Джейн вспыхнули пятна румянца.

Портерс истолковал это по-своему и продолжил:

– Я счастлив называться вашим другом…

– Да-да, конечно, – чуть слышно прошептала она.

– Я не мог не обратить внимание, что своим поведением и взглядами вы разительно отличаетесь от дам вашего круга…

Джейн растерянно взглянула на него.

– Я понимаю, что я… – Он осекся.

Нет, о разнице в сословном положении и происхождении упоминать невозможно.

«Господи, какой ужас!» – подумала Джейн.

– …человек скромный и состояние мое невелико, но смею надеяться, вам известно, что я преклоняюсь перед вашим умом и…

Джозеф Портерс, человек образованный и воспитанный, во многом превосходил знакомых Джейн. Неужели он не понимает, что это невозможно… Их ведь даже не станут принимать…