Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Джейн едва не расхохоталась. К ней внезапно вернулись спокойствие и уверенность в себе. Зачем ей дожидаться Джетро? Его пассию она увидела – этого вполне достаточно.

– Нет, спасибо, – улыбнулась Джейн. – Я тут проездом.

Она медленно поднялась по склону на взгорье; вдалеке, на вершине холма, виднелась одинокая фигура. Джетро?

Джейн не стала вглядываться, а повернула коня и поскакала по бескрайней равнине.

Скандальную выходку Джейн Шокли в Солсбери обсуждали много лет.

К девяти часам вечера обитатели соборного подворья возбужденно переговаривались. Джейн вышла из дому рано утром, на глазах возмущенных горожан отхлестала Хоб-Ноба плеткой, а потом ис чезла неизвестно куда. Конюх подтвердил, что она уехала верхом.

Только один человек в Солсбери догадывался, где она, – мистер Даниэль Мейсон. Он высказал предположение, что, скорее всего, Джейн отправилась на взгорье. Впрочем, он разумно рассудил, что больше ничего рассказывать не стоит. На поиски Джейн незамедлительно отправился отряд добровольцев.

Стивен Шокли, донельзя обеспокоенный, с девяти до одиннадцати часов вечера простоял в дверях особняка, принимая соболезнования обитателей соборного подворья; от предложенного кресла он наотрез отказался.

На следующий день к полудню мисс Шокли вернулась в Солсбери и как ни в чем не бывало заявила, что ничего страшного с ней не случилось – она уехала кататься на взгорье, попала в бурю и заночевала в цыганской кибитке.

Все на соборном подворье единодушно согласились, что именно скандальное поведение племянницы окончательно подорвало и без того слабое здоровье достопочтенного Стивена Шокли и ускорило его мучительно долгое угасание.

Спустя месяц мистер Портерс, как и подобает истинному христианину, снова героически предложил мисс Шокли руку и сердце – не ради того, чтобы обелить репутацию Джейн, а затем, чтобы в Солсбери поскорее забыли об опрометчивом поступке.

Ошеломленный отказом, мистер Портерс вернулся к себе в особняк и, поразмыслив, решил, что ему крупно повезло: судя по всему, мисс Шокли – весьма неуравновешенная особа.

1889 год

Летним воскресным утром безмятежный покой окутывал дремлющие улочки Солсбери. Впрочем, впечатление это было обманчивым: в городе бушевали бурные страсти – как и в стародавние времена, горожане выступили против епископа.

На соборном подворье стояла коляска-ландо; солидный седовласый господин почтительно усаживал в экипаж шестидесятилетнюю даму в длинном белом платье, из-под которого выглядывали носки изящных лайковых туфель на пуговичках. Мистер Портерс и мисс Шокли, воплощение респектабельности и достоинства, собирались в Кранборн-Чейс.

В тишине соборного подворья раздался негромкий звон колокола, сзывавшего прихожан к заутрене. Мимо лужайки певчих неторопливо проехала телега водовоза, запряженная дряхлой кобылой. Из особняка Момпессонов вышла мисс Барбара Таунсенд [61], прижимая к груди альбом для рисования, и направилась к южным воротам. С Хай-стрит на подворье свернул тяжелогруженый возок, в котором восседал каноник с многочисленным семейством – ему предстояло три месяца отслужить в соборе.

Джейн Шокли с трудом сдерживала возбуждение: завтра ей пред стоит схватка с епископом, а послезавтра… Она невольно улыбнулась – послезавтра о ней будет говорить весь город.

Вот уже тридцать лет мисс Шокли вела себя примерно, как и подобает почтенной обитательнице соборного подворья. После смерти дядюшки она по-прежнему жила одна. Десять лет назад Бернард Шокли, ее старший брат, вернулся из Индии и купил для семьи дом в окрестностях Крайстчерча. Джейн Шокли превратилась в респектабельную викторианскую даму; впрочем, о ее скандальной выходке на подворье вспоминали до сих пор, однако молодежь считала это вымыслом. Джейн стала такой же неотъемлемой частью солсберийского светского общества, как достопочтенные Геммики, Хасси, Таунсенды, Эйры или Джейкобы. Она пользовалась всеобщим уважением, к ее мнению прислушивались, и она умела добиваться своего.

Экипаж неторопливо выкатил с подворья на Хай-стрит, где его неожиданно остановил дородный пожилой мужчина. Заглянув в окно кареты, он разочарованно вздохнул.

Мистер Портерс недовольно посмотрел на мистера Мейсона – их взгляды на епископа весьма разнились.

– Мисс Шокли, вы же завтра к нам придете? – просительно произнес мистер Мейсон. – Вы же обещали…

Она невозмутимо взглянула на него – с тех пор, как она помогала Даниэлю Мейсону в его благотворительной деятельности, прошло много времени, и их отношения несколько изменились.

– Разумеется, мистер Мейсон. И вы о своем обещании не забудьте.

Он смущенно отвел глаза.

– В таком случае… – начала Джейн.

– Нет-нет, положитесь на меня, – торопливо заверил ее Мейсон.

Джейн благосклонно улыбнулась и велела кучеру:

– Трогай, Бейнс!

Экипаж выехал из города и поднялся по склону к Харнгем-Хиллу. Джейн удалось склонить Мейсона на свою сторону – для нее сейчас важен каждый. Она оценивающе взглянула на Портерса. Он сидел, гордо расправив плечи и выпрямив спину, и выглядел как невзрачный мотылек, приколотый булавкой к картону. «Наверняка я смогу и его убедить», – подумала Джейн. Именно поэтому она согласилась сегодня поехать с ним в Кранборн-Чейс.

С вершины холма открывался великолепный вид на разросшийся город. Мистер Портерс недаром гордился новостройками на окраинах, которые неумолимо приближались к Олд-Саруму. Да, мир переменился…

Мистер Портерс, однако же, не любовался живописными видами, а, поджав губы, размышлял о мистере Мейсоне и епископе.

Отголоски битвы, сотрясавшей Солсбери, докатились даже до парламента. Спор касался школ, которых в городе катастрофически не хватало. Однако же требовалось определить, какими будут эти школы и в чьем ведении они должны находиться. Нонконформисты Солсбери, такие как мистер Мейсон, настаивали, чтобы в школы принимали всех учеников, независимо от их вероисповедания, а сами школы находились в ведении государства, в соответствии с Законом об образовании, принятом в 1870 году. Епископ, воспротивившись этому предложению, при поддержке городских сторонников Консервативной партии намеревался открыть англиканскую школу. Горожан это вполне устраивало – к чему тратить деньги налогоплательщиков из муниципального бюджета, если Цер ковь согласна все расходы взять на себя?

Епископ Джон Вордсворт, родственник великого поэта, происходил из семьи, славившейся ученостью. В Солсбери с изумлением рассказывали о застольных беседах, которые велись исключительно на древнегреческом или на латыни.

Неудивительно, что епископ и его сторонники одерживали победы во всех спорах с нонконформистами.