Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная

Лицо Джозефины помертвело от гнева.

– Вам лучше не вникать, миссис Уикс, в вопросы, которые трудно понять посторонним. Будет прискорбно, если ваше неправильное поведение приведет к тому, что я перестану поддерживать мистера Уикса в его делах. Вы сами пришли, так будьте добры сами же и уйти.

Рейчел ничего не оставалось, как повиноваться. Фалмут, этот истукан без малейшего проблеска хоть какого-нибудь человеческого чувства на лице, открыл ей парадную дверь, но Рейчел, уже стоя на пороге, заколебалась. «Мне больше не разрешат с ним увидеться».

– Я требую, чтобы о моем увольнении мне сообщил мистер Аллейн, – обернувшись, заявила она; ее сердце бешено колотилось.

Джозефина, которая, опустив руки, стояла на пороге гостиной, была свидетельницей этой сцены.

– Кажется, я выразилась достаточно ясно…

– Он все равно захочет меня увидеть. Если вы мне откажете, я найду способ ему сообщить, что вы меня… выставили за дверь.

– Да? И как именно…

– Не сомневайтесь, он узнает.

Рейчел говорила с такой спокойной решимостью, что Джозефина затруднилась с ответом. Несколько мгновений они беспокойно смотрели друг на друга, и Рейчел стало ясно, что победа в этой бессловесной баталии осталась за ней. Не говоря ни слова, она пошла вверх по лестнице.

Она чувствовала, что Джозефина со злобой смотрит на нее, словно кошка на мышь, и следит за каждым ее шагом. Когда Рейчел достигла комнат Джонатана, она уже почти бежала. Постучавшись, она тут же вошла и поспешно захлопнула за собой дверь. Половицы скрипели, как палуба раскачивающегося корабля. «А какая буря сейчас бушует в гостиной, у нас под ногами!» – подумала Рейчел. Джонатан встал из-за стола. На его пальцах виднелись следы чернил, но волосы были чисто вымыты, подстрижены и сзади едва касались воротника сорочки. Он был чисто выбрит. Его внешний вид настолько изменился, что Рейчел остановилась в нерешительности.

– Миссис Уикс, я не ожидал вас сегодня, но очень рад, что вы пришли. Посмотрите, как я привел себя в порядок…

Джонатан замолчал, и она поняла, что его остановило. Должно быть, отчаяние было написано у нее на лице.

– Ваша мать уведомила меня, что я больше не должна приходить. Что меня к вам больше не пустят, – задыхаясь, выпалила Рейчел. – Она сказала, что сообщила вам об этом решении, но я хотела… хотела убедиться.

– Мать лжет. Она мне ничего не говорила, – ответил Джонатан.

– Я так и думала.

– Что случилось? Вы не поладили? У вас такой вид, словно она травила вас собаками!

– У меня такое чувство, будто они гнались за мной по пятам до вашей двери! – пошутила Рейчел, но улыбка так и не появилась у нее на губах; ее отчаяние и страх были слишком велики. – Я пришла, чтобы… чтобы поговорить с вами, но она встретила меня, и я… сказала ей кое-что об… Элис. И о вашем деде. Я дала ей понять, что стала подозревать… что стала интересоваться исчезновением Элис больше, чем, наверное, следовало бы. – Она остановилась, покачала головой и попробовала привести свои мысли в порядок. «Что же, мне говорить ему все как есть?» – Так что, боюсь, если нам и суждено увидеться еще раз, это должно произойти в другом месте.

– Что вы сказали о моем деде? – Джонатан нахмурился. – И почему нам нельзя больше видеться? Нет, этого нельзя допустить, миссис Уикс!

– Но она здесь хозяйка, и если она велит слугам не открывать мне дверь… я не смогу приходить.

– Этим домом владею я, и слуги в нем мои, а не матери. Я заставлю вас впускать, – произнес Джонатан с негодованием, и его взгляд наполнился решимостью.

Рейчел покачала головой:

– Нет-нет, я не смогу, если буду знать, что она против, что ее это может рассердить. Мой муж… он не позволит. Миссис Аллейн имеет над ним власть, да еще какую. Понимаете, он был в нее влюблен. И кажется, до сих пор испытывает это чувство.

– Кто, Ричард Уикс? Влюблен в мою мать? Кто вам это сказал?

– Его отец, Дункан Уикс. Он знал это давно. По его словам, это началось, когда Ричард был еще мальчиком…

Рейчел покачала головой, не в силах до конца поверить в то, что говорит. «И Джозефина Аллейн, и Пташка, и, без сомнения, многие другие… все они считали Ричарда своим , прежде чем я стала его женой. Некоторые считают так до сих пор. И это так же верно, как то, что я его не люблю».

Джонатан немного подумал, а потом указал рукой на стоящие рядом с окном кресла.

– Пройдите и сядьте, – предложил он довольно любезно. – Давайте все обсудим.

– Это бесполезно, сэр. Я больше не могу сюда приходить. Вы должны понимать, что это невозможно. Если муж мне запретит… а он это сделает, если ему велит ваша мать… то вы не сумеете держать наши встречи в тайне.

– Но вы обязаны и дальше меня посещать. Вы должны .

– Ничего не поделаешь… – проговорила Рейчел и посмотрела на него безнадежным взглядом. – Я не хозяйка своей судьбы. Она меня накрепко привязывает к мужу. Он поймал меня на том, что я виделась с Дунканом Уиксом, хотя он просил этого не делать… и еще неизвестно, каковы будут последствия. Если я с вами увижусь, Ричард тут же узнает, что я ослушалась и его, и вашу мать. Он может меня избить, сэр. И даже решиться на кое-что похуже.

– Миссис Уикс… – произнес Джонатан, чувствуя неловкость. – Вы не должны идти у него на поводу. Не покидайте меня. Прошу вас. Я не хочу… я не могу обходиться без вашей дружбы.

– Вы не хотите? – выдохнула она.

Они сидели порознь, не прикасаясь друг к другу, но Джонатан не сводил с нее глаз.

– Встречи с вами единственное, что делает мою жизнь сносной, миссис Уикс. За все долгие годы, прошедшие после войны, никому, кроме вас, так и не удалось… вернуть мне частицу моего прежнего «я». Все это время меня так пугали… темные провалы во мне. В моей памяти. Только вы даете мне силу в них заглянуть. Пожалуйста, не покидайте меня лишь ради того, чтобы исполнить волю двух жалких людей, которые ничего не могут понять. Не делайте этого теперь, когда вы мне дали почувствовать, что я могу быть прощен.

После этих слов он замолчал, его лицо помрачнело, и Рейчел вспомнила о письме, лежавшем у нее в кармане. Оно казалось куда более тяжелым, чем должен весить клочок бумаги, на котором оно написано, и ее руки задрожали. «Почему я его до сих пор не отдала? Может, оттого, что все еще боюсь Джонатана? Опасаюсь того, что может случиться, если он увидит письмо?» На мгновение Рейчел пожалела, что взяла его у миссис Саттон. Если бы она ничего не знала, ее лицо принадлежало бы ей и больше никому, а между ними не стояли бы невысказанные вопросы, касающиеся судьбы исчезнувшей, а может быть, и убитой девушки. Ах, если бы Рейчел просто сидела наедине с Джонатаном в его комнате и он продолжал говорить слова, ласкающие слух, – этого бы хватило, чтобы сделать ее жизнь счастливой. Ну почему все не может быть именно так?