Джон Кампфнер - Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи

Чтобы вы осознали свои грехи против индейцев, я поднялся на эту кафедру, я, голос Христа, кричащий в глуши этого острова. По какому праву вы вели столь гнусную войну против людей, которые прежде жили тихо и мирно на своей земле? Ибо от чрезмерного труда, что вы требуете от них, они болеют и умирают, или вы убиваете их своим каждодневным желанием извлечь и заиметь все больше золота [264] H. Thomas, Rivers of Gold, p. 259. .

Но обычно верх брал прагматизм. Церковь также значительно выигрывала от бесплатного труда местных жителей и благодаря землям, которые приобретала наряду с конкистадорами. Братья Писарро были близки к доминиканцам, и Эрнандо каждый год жертвовал доминиканскому монастырю в Куско сотню мешков листьев коки со своих плантаций. Стоимость растений с каждым годом быстро росла, что давало духовенству возможности обширной торговли. Доминиканский миссионер Гаспар де Карвахаль говорил: «Все, что есть у нас в этом доме, дано нам семьей Писарро» [265] R. Varon Gabai, Francisco Pizarro and his Brothers, pp. 147–148. . Лояльность ордена была гарантирована.

Выживанию местного населения угрожали и принесенные из-за Атлантического океана болезни. Первой из них стал тиф; эпидемию оспы зафиксировали в 1518 году, перед тем как Кортес закончил покорять ацтеков. Масштабы ее были столь велики, что хронист Франсиско Лопес де Гомара писал: «Ацтеки впоследствии отсчитывали от нее годы, как от какого-нибудь знаменитого события» [266] N. D. Cook, Born to Die, p. 64. . Местное население сокращалось так стремительно, что колонизаторы начали отправлять экспедиции за рабами на другие территории Карибского региона, чтобы пополнять свои трудовые ресурсы. Но это было непросто. Две трети рабов, которых везли в Эспаньолу во время одного из первых таких путешествий, умерли по дороге [267] H. Thomas, Rivers of Gold, p. 268. .

Писарро тоже сталкивался с эпидемиями во время покорения Перу, и они порой оказывались для него небесполезны. Капак, первый правитель инков, с которым он столкнулся, погиб от оспы, занесенной в ходе одной из первых экспедиций Писарро. После смерти тело вождя провезли для поклонения по всей империи, что способствовало распространению болезни [268] N. D. Cook, Born to Die, p. 77. . Жертвой таких эпидемий стали до двухсот тысяч инков, в том числе большая часть знати [269] A. W. Crosby Jr, The Columbian Exchange, pp. 52–55. . Это создало проблемы с престолонаследием, которые захлестнули империю инков как раз в тот момент, когда на сцене вновь появился Писарро со своей экспедицией 1530 года. Невозможно представить, чтобы завоевание прошло так гладко, если бы не эти эпидемии, которые не только стали формой регулирования численности населения, но и подрывали силы и отвлекали внимание оставшихся в живых. Экономика дани также сокращала ряды местного населения — вынужденное переселение огромного числа людей не прошло бесследно. Внезапное разрушение прежнего образа жизни подорвало рождаемость. Испанский чиновник и ученый Эрнандо де Сантильян так описывал жизнь индейцев в то время:

Жизнь их самая несчастная и жалкая из всех народов земли. Если они здоровы, они полностью заняты лишь принесением дани. Даже больным нет избавления, и мало кто переживает свою первую болезнь, даже самую незначительную, ввиду ужасающего существования, которое они влачат. И из-за этого они отчаиваются, так как просят лишь о хлебе насущном, но не могут получить даже этого. Нет на земле людей столь же усердных, скромных и послушных [270] J. Hemming, The Conquest of the Incas, pp. 352–353. .

Большую часть населения в буквальном смысле сводили в могилу работой, особенно на рудниках. Когда в Потоси открыли залежи серебра (открытие принадлежало одному из инков), это стало большим прорывом. Писарро решил не терять время зря: срочно мобилизованные работники, спущенные в шахты, могли работать там неделю подряд, не поднимаясь на поверхность. Серебро смешивалось с ртутью и нагревалось до очищения. Это был чрезвычайно опасный процесс [271] P. Bakewell, Miners of the Red Mountain, p. 22. . Но никто не жаловался — ни конкистадоры, ни церковь, ни корона. Шахты Потоси обеспечивали королевскую пятину в размере 1,5 миллиона песо в год. Это был один из крупнейших и самых стабильных источников доходов в Новом Свете.

Эрнандо, главный предприниматель среди братьев Писарро, считал шахты долгосрочной инвестицией. Уже в 1536 году он начал завозить туда инструменты из Испании и черных рабов [272] R. Varon Gabai and A. P. Jacobs, ‘Peruvian Wealth and Spanish Investments’, p. 662. . К бизнесу Эрнандо и Гонсало в Потоси добавились серебряные рудники в Порко [273] R. Varon Gabai, Francisco Pizarro and his Brothers, pp. 192–193. . На главной городской площади доминировали здания, принадлежащие Писарро, и Порко стал ранним образцом «моногорода»; в последующие столетия эту модель копировали по всему миру. «Рудники Вашей Милости стоят больше, чем вся Кастилия», — писал Гонсало один его приспешник [274] R. Varon Gabai, Francisco Pizarro and his Brothers, p. 257. . Миссионер Доминго де Санто Томас сообщал в Совет Индий [275] Королевский и Верховный Совет Индий — государственный орган, обладавший всей полнотой власти в американских и филиппинских колониях Испании. Создан после смерти Колумба. : «Года четыре назад, чтобы довершить погибель этой земли, раскрылась адская пасть, куда каждый год попадает великое множество людей и приносится жадными испанцами в жертву их «Богу». Это ваши серебряные рудники под названием Потоси [276] J. Hemming, The Conquest of the Incas, p. 369. ». Но критики вроде него были в абсолютном меньшинстве.

В 1570 году население Перу, Мексики и остальной Центральной Америки сократилось из-за эпидемий и принудительного труда ни много ни мало на 80 % [277] W. S. Maltby, The Rise and Fall of the Spanish Empire, p. 67. . В одном лишь Перу за пятьдесят лет после завоевания население уменьшилось с семи миллионов до менее чем двух миллионов человек [278] J. Hemming, The Conquest of the Incas, p. 349. .

Масштабы обретенных богатств, титулов и земли, стоявшие на кону, вкупе с беззакониями и правом сильного, царившем на новом фронтире, порождали острое соперничество среди конкистадоров. Чем больше экономической выгоды приносила колония, тем более неустойчивыми были договоренности, приводившие туда наших героев. В Перу обстановка казалась особенно напряженной. Альмагро был недоволен тем, что вынужден играть вторую скрипку при Франсиско Писарро и его братьях. Прошло много лет, а он все не мог смириться с тем, что не поучаствовал в разграблении Кахамарки. (Очень похоже на современного банкира, не допущенного к сделке, или интернет-магната, не завладевшего акциями перспективного стартапа в первые годы его существования.) Альмагро считал, что заслуживает большего, так как помог отбить осаду Куско, устроенную Манко. В 1537 году он, наконец, сорвался с цепи, отправив Эрнандо и Гонсало Писарро в тюрьму и установив в городе собственную власть. Конфликт между сторонниками Альмагро и Писарро вылился в гражданскую войну. Поначалу братья Писарро подумывали добиться компромисса; Франсиско предлагал передать Куско под контроль трех «нейтральных» фигур. Эрнандо был согласен — при условии, что все трое «нейтральных» будут из семьи Писарро [279] J. Lockhart, The Men of Cajamarca, p. 162. .