Джон Кампфнер - Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи

Голландцы были лидерами не только по качеству и количеству поставляемых товаров, но и в том, что касается структуры компаний. Английская Ост-Индская компания управлялась по традиционным правилам и в конечном итоге была подотчетна королю. Процесс принятия решений был формальным и громоздким, компания медленно реагировала на внезапно возникающие возможности. Голландцы действовали более проворно. Их корабли в Ост-Индии простаивали редко. Структура собственности компании была более современной. Что удивительно для того времени, акции Голландской Ост-Индской компании мог купить кто угодно, в том числе иностранцы [359] J. C. Riemersma, ‘Government Influence on Company Organisation in Holland and England 1550–1650’, p. 37. . В Нидерландах уже существовал долговой рынок, который позволял относительно бедным людям купить, например, 1/32 или 1/64 акции в кораблях компании [360] Это можно сравнить с «народным капитализмом» Маргарет Тэтчер, возникшим во время приватизации 1980-х. Была создана иллюзия массового участия в собственности; перспектива мгновенного обогащения увлекала сотни тысяч людей и побуждала их кидаться на акции компаний, о которых они мало что знали. — Прим. автора. .

«Народные инвесторы» могли заработать, но их крохотные доли не давали им возможности влиять на управление компанией. Преимущество крупных, более богатых инвесторов состояло в том, что они могли распределить свой риск между разными флотилиями и торговыми маршрутами, покупая акции разных кораблей [361] W. Bernstein, A Splendid Exchange, pp. 222–223. . Как и в наши времена, более богатые акционеры в итоге увеличивали свою долю, тогда как мелкие владельцы акций быстро расставались с ними, получив разовую прибыль. Голландская Ост-Индская компания, конечно, не может считаться примером акционерной демократии, но это было отступление от всех прошлых образцов бизнеса.

Компания превратилась в глобальный конгломерат. Она одновременно выступала производителем, потребителем, посредником, перевозчиком и продавцом. В 1625 году в ней работало порядка пятнадцати тысяч человек — а в те времена и несколько сотен было уже много. Голландцы работали на верфях и в офисах компании в Нидерландах. Солдат вербовали в основном в Германии и Франции; обычно это были обедневшие люди, бежавшие из опустошенной войной Священной Римской империи. Некоторые эмигрировали навсегда, многие погибали на борту кораблей или в военных кампаниях. Более полумиллиона человек, отплывших на восток из голландских портов, так и не вернулись [362] W. Bernstein, A Splendid Exchange, p. 236. . Но подобных возможностей не было больше нигде, поэтому риск того стоил. Ост-Индская компания также нашла себе долгосрочный источник трудовых ресурсов: к 1700 году порядка одной шестой ее рабочей силы составляли рожденные в Азии дети сотрудников. Голландцам нельзя было привозить своих местных жен на родину, поэтому некоторые решали поселиться на Востоке [363] J. Lucassen, ‘A Multinational and its Labour Force’, p. 20. .

Обычные матросы получали плату, сопоставимую с жалованием рядового солдата. Главным козырем была возможность постоянной работы на три года, тогда как на родине занятость часто бывала сезонной. Из-за высокой смертности во время долгих путешествий у выживших улучшались карьерные перспективы: офицерам низшего ранга часто искали замену. Те, кто поступал на службу повторно, получали более ответственные посты. Однако азиаты и закрепощенные работники таких перспектив не имели. Их просто перевозили с плантации на плантацию, заставляя покупать припасы у компании. В каком-то смысле это было просто рабство, в каком-то — предтеча «корпоративных городов» начала XX века в Америке, где селились шахтеры и сталевары.

С каждым путешествием борьба за экономическое и военное превосходство становилась все более ожесточенной. Вооруженные экспедиционные партии прибывали на стратегически важные базы, поднимали там флаги и объявляли территорию своей. Постепенно вскипали конфликты с местным населением и между разными партиями европейцев. Часто эти конфликты, особенно между англичанами и голландцами, перерастали в открытые военные действия.

Одним из первых шагов Куна в должности генерал-губернатора стал поиск новой штаб-квартиры для компании; он считал, что Бантам находится слишком далеко от главных центров производства пряностей. В 1619 году его силы атаковали поселение Джакарта, находившееся в сорока милях к северу (ныне там располагается столица Индонезии Джакарта), подожгли его и изгнали обитателей. Такие насильственные выселения стали обычной практикой. Голландцы заново отстроили город и объявили его столицей Голландской Ост-Индской компании. Кун хотел переименовать город в «Новый Хорн» — по месту его рождения, но «Господа» не позволили [364] J. Israel, The Dutch Republic, p. 323. . Они выбрали имя Батавия — так римляне когда-то называли Голландию, — чтобы пробудить в колонистах национальные чувства.

Это было лишь одно из множества столкновений Куна с начальством на родине. Он хотел построить образцовый город — образцовую штаб-квартиру для образцовой компании. Это должна была быть копия голландского города с его церквями, ратушей и традиционными деревянными домами с остроконечными крышами. В письмах «Господам» он раз за разом повторял, что голландские интересы в Ост-Индии будут лучше защищаться, если произойдет массовая эмиграция из Голландии. Но управляющие компанией не стали поддерживать его грандиозные национальные амбиции [365] K. Ward, Networks of Empire, p. 19. . В действительности обстановка на Яве была вовсе не благоприятной. Батавия стала известна как «кладбище европейцев». Близлежащие болота порождали полчища москитов. Многие европейцы гибли в этих местах; некоторые из выживших возмущенно требовали возвращения на родину. Но другие держались, готовые терпеть что угодно ради прибыли.

В течение двух сроков работы генерал-губернатором отношения Куна с Семнадцатью господами были явно натянутыми. Отчасти это объяснялось классовой неприязнью: Кун происходил из скромной купеческой семьи, в отличие от отцов города, что руководили компанией [366] J. Israel, The Dutch Republic, p. 324. . У него также не было опыта в городской политической жизни — он отправился за границу совсем молодым человеком. Из переписки Куна с «Господами» ясно, что его постоянно раздражали эти люди, уютно устроившиеся у себя дома и, по его мнению, не понимавшие опасностей и возможностей Азии.

Кун презирал тех, кто пытался встать на пути его амбиций. Еще в молодости он возненавидел англичан. Англо-голландское соперничество за контроль над Островами пряностей было весьма напряженным, но Кун воспринимал его не как здоровую конкуренцию, а как личную вражду. В 1609 году, в начале своей карьеры, он столкнулся с двуличностью англичан (по крайней мере, так это воспринимали голландцы). Обитатели островов Банда, небольшого вулканического архипелага, разрешили английскому капитану открыть фабрику на острове Нейра; это было нарушением условий контракта с голландцами, по которому последним гарантировалась монополия. Неизвестно, то ли жители острова не понимали сути контрактов, то ли англичане уговорили или угрозами заставили их эти контракты нарушить [367] V. C. Loth, ‘Armed Incidents and Unpaid Bills’, pp. 710–711. . Ост-Индская компания отправила небольшой военный флот, чтобы восстановить голландскую власть на островах, но флот выпроводили вон, а тела солдат побросали в море. Кун прибыл в составе спасательной экспедиции, но было поздно. Это произвело на него неизгладимое впечатление [368] W. Bernstein, A Splendid Exchange, p. 227. .