Александр Мясников - Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача

В «Стокгольм-Тидлинген» было напечатано под заголовком «Замечательное объяснение болезни»: «Русская точка зрения на гипертонию, положения профессора А. Мясникова были выслушаны с большим вниманием делегатами из 32 других стран, которые почти ничего не знают о новых достижениях русской медицины». В другой газете по поводу доклада говорилось, что он сделан в духе Лысенко и что чрезмерно касается приоритета русских. Вообще иронический тон был допущен и к многим другим докладчикам, таков уж стиль репортеров — все же отнеслись к нам с вниманием и печатали портреты рядом с портретами нобелевских лауреатов.

Доклад на конгрессе я тогда сделал неважно. Во-первых, на русском языке, который, конечно, никому не был понятен (а перевод по трансляции на конгрессные языки не был синхронным, и я уже кончил доклад, а перевод дошел лишь до половины), во-вторых, он был обзорным. Наши точки зрения не были документированы, а по заграничным понятиям диапозитивы являются непременной частью настоящего научного доклада. В дальнейшем я стал тщательно подбирать демонстрационный материал и даже у нас в Союзе делать новый тип докладов — поменьше слов, побольше рисунков и таблиц. Мои сотрудники по институту должны были быстро усвоить новую, европейскую, манеру докладов; на наших сессиях мы показали московской публике новый стиль выступлений, постепенно вытеснивший в нашем обществе и на съездах прежнюю болтовню. Таким образом, уже первое мое ознакомление с опытом международных съездов оказало сильное влияние на мой собственный стиль и стиль моих сотрудников: докладывать кратко, конкретно и с возможно более четкой демонстрацией фактического материала.

Конгресс показал также значение новых методов. К тому времени мы не имели ни новых моделей приборов, ни нужных реактивов, и это отставание нужно было у себя дома быстро преодолевать. Из докладов на конгрессе наше внимание особенно привлекли сообщения по коллагенозам — автора кортизона Хенча [244] Хенч Филип Шоултер (1896–1965) — выдающийся американский врач, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1950 году. Успешно применил гормон коры надпочечников (позднее названный кортизоном) в лечении ревматоидного артрита. (брутального рослого парня, бубнившего на американо-английском языке, лауреата Нобелевской премии, крупнейшего ученого современности) и других. По гипертонии любопытно было сообщение Ротлина о воспроизведении гипертонии у диких крыс посредством раздражения шумом, в то время как домашние крысы, привычные к звукам города, были резистентными; Пикеринга и Гамильтона о нормативах кровяного давления, между которыми и гипертонией имеются все переходы («болезнь эта не качественная, а количественная») и др. Милейший Мальмроз из Луида, с которым мы очень близко познакомились (потом он был и в Москве), сообщил свои известные данные о связи между частотой атеросклероза и питанием животным жиром.

Стокгольм, как известно, — чистый блестящий город. Вокруг масса воды (фьорд), острова, покрытые садами и парками, прекрасные виллы, в том числе содержащие отличные коллекции живописи и скульптуры.

Из художников мне понравился Цорн — импрессионист, писавший портреты типа Эдуарда Мане, кроме того, изображавший женщин в различных видах — чаще всего обнаженных (в бане, в лодке). У него мощный, свободный и очень длинный мазок. Старый Росслен, известный нам потому, что он жил в России в конце XVIII века и писал императриц и фрейлин, здесь, конечно, богато представлен (хороша его дама с веером, прикрывающим один глаз). Другие шведские более скромные художники напоминают финнов. Замечателен «Сад Милле» знаменитого шведского скульптора (особенно прелестна «Маленькая наяда» и прямо фантастическая по легкости и динамике «Человек и пегас»).

Посетили мы и Drotting Holm, дворец, основанный бабушкой Карла XII (в конце XVII века) Элеонорой Гедвигой. Изумительная обстановка в стиле рококо, и особенно главная лестница, созданная архитектором Никодином Тессэн (украшенная статуями богов). Очень понравился мне павильон со старинным театром, в котором сохранились сцена и зала 1700 года. Нам давали даже представление в костюмах того времени в сопровождении маленького оркестра, исполнявшего отдельные акты из опер Моцарта и Глюка.

Побывали мы и в парке, в котором размещены деревенские постройки старой Швеции, а также помещичий дом начала XVIII века. Одетая по тому времени «экономка» («гид» музея) рассказывала о том, что владелец этого дома вместе с армией великого Карла участвовал в походе на Москву. Увы, эти варвары взяли его в плен и сослали в ужасную Сибирь, откуда он вернулся только через десять лет. Каково же было смущение «экономки», когда она, прощаясь с нами, спросила, кто мы будем — греки, вероятно? Мы сказали: «Мы русские, из Москвы». — «Не может быть, сюда русские не ездят. Извините меня, пожалуйста!»

В Стокгольме на площади около королевского дворца стоит памятник Карлу XII — он указывает рукой на восток, в направлении Санкт-Петербурга; памятник называется «Враг — там».

Теперь, конечно, шведы потеряли всякую воинственность. Швеция — нейтральная страна, не воевала уже 150 лет; мы этим склонны объяснять высокий стандарт жизни населения (но не только этим, мне кажется). Рабочие имеют хорошие квартиры (мы были в них) из двух-трех комнат. Их распределяет муниципалитет, даже в домах, построенных на частные средства (владелец получает лишь часть квартплаты — другая идет в общий фонд, который обеспечивает ремонт, коммунальную службу и т. п.).

Фермы в деревне — это благоустроенные городские дома с ванной, центральным отоплением. Фермер обрабатывает землю собственными небольшими сельскохозяйственными орудиями, в том числе маленьким трактором и т. п. Обычно фермеры — люди с агрономическим образованием. Всюду электричество, чистота, даже комфорт.

В Стокгольме — великолепные больницы, Каролинская и Южная. Застрахованные рабочие и служащие лечатся бесплатно. Палаты на одну-две-четыре койки, телефон, сестры контролируют состояние больных с помощью особых экранов, позволяющих с поста видеть внутренность палаты. Кровати послушно наклоняют головной или нижний конец и накреняются на правый или левый бок по желанию больного, нажимающего кнопки. Всюду террасы и цветы в элегантных вазах. Врачи осматривают больных не каждый день; они диктуют назначения сестре, владеющей стенографической записью. Врачи обычно мужчины, их немного. Студенты проходят курс медицины в семь лет, из которых один — стажировка.

Посетили мы Упсалу, ее старейший университет, основанный в 1477 году. Он имеет замечательную библиотеку, организованную еще в период Густава II Адольфа (начало XVII века). Мы с уважением поглядели на «серебряную Библию», Codex Argentens [245] «Серебряный кодекс» (лат.) — рукопись перевода Библии на готский язык, сделанного Вульфилой; написана на цветном пергаменте серебром. Хранится в Швеции, в Упсале. , написанный около 500 года, на поразительные миниатюры XV столетия из старых шведских рукописей, на иранские миниатюры XII века и т. д., осмотрели дом, где жил Карл Линней.