Ольга Погодина-Кузмина - Герой

Андрей поднимался за ней, сердце его сильно билось. В голове все повторялись слова, которые он не успел сказать священнику: «Она жена мне перед Богом и людьми». Любовь его, упавшая в душу как случайная звезда, теперь, закаленная в боях и в походах, испытанная годами разлуки, сделалась твердой и драгоценной, словно алмаз.

Он поднимался вслед за Верой по лестнице, как в небесный чертог, где нет ни горя, ни войны.

Комнатка с косым потолком и круглым окошком была убрана как монашеская келья. Железная кровать, на табуретке умывальный таз и кувшин. Накинув на дверь крючок, Вера обернулась к Андрею. Он взял в свои ее холодные руки, стал целовать, согревая дыханием.

– Ты жена мне перед Богом и людьми, – проговорил он твердо.

Она сняла с головы свой серый монашеский платок. Он целовал ее волосы, мокрое от слез лицо.

– Я вся твоя, навсегда, навечно, – шептала Вера, непослушными пальцами пытаясь расстегнуть толстые петли его шинели. – Когда ты рядом, мне ничего не страшно, даже война!

Андрею было трудно дышать от неожиданного счастья, он словно держал в руке трепещущую птицу. Касался губами ее глаз, полуоткрытых губ, запрокинутой шеи. Боялся испугать ее своей страстью, причинить ей боль.

С легким звоном падали на пол ее шпильки. Волосы рассыпались по плечам, освещая комнату солнечным светом. На лице ее дрожала улыбка нежности пополам со слезами.

– Родная моя…

Любовь, как огромная волна, опрокинула их и понесла куда-то, где не было ни долга, ни страха, ни памяти о смерти. Долматов целовал ее обнаженные худенькие плечи, бретельки кружевной сорочки; она вела губами по шраму на его ключицах. «Царапина, пустяки».

– Вера Александровна! – громкий стук в дверь заставил их очнуться и оторваться друг от друга. – Можно вас на минуточку?

Поднявшись с постели, Вера застегнула платье на груди. Скрутив узлом волосы, приоткрыла дверь.

– Ну что тебе, Галя?

Любопытная толстушка медсестра все пыталась заглянуть в комнату.

– Простите, что помешала, Вера Александровна. Меня доктор послал передать: тот ваш знакомый, офицер молоденький, скончался.

Вера захлопнула дверь. Подошла к Долматову, который уже оправлял мундир, изо всех сил обхватила его руками.

– Никуда тебя не пущу.

Уже в шинели и в фуражке, прощаясь на пороге комнаты, Долматов обещал:

– Я вернусь. Я непременно вернусь.

Лев Эммануилович открыл багажник, Андрей уложил свой чемодан.

– Проверьте все: билеты, паспорт, – потребовал Чиж. – Знаю я вас, молодежь, вечно забудете самое главное.

Андрей подчинился, продемонстрировал экскурсоводу документы, билет на самолет. Чиж с любопытством заглянул в его паспорт, покачал головой.

– Да вы преступник, Андрей Петрович!

– Что?

– Вы преступно молоды, мой друг.

Они сели в машину.

После разоблачения планов Мишеля Теренса Чиж сам предложил подвезти Андрея в аэропорт. Погода стояла чудесная, и глядя в окно, мысленно прощаясь с Парижем, Куликов думал о том, что должен непременно когда-нибудь вернуться в этот поющий на все голоса, неспешно бурлящий солнечный город, где за пять дней с ним произошло так много важных событий. Он думал о судьбе Веры Чернышевой и ротмистра Долматова – что-то случилось с ними? Видно, офицер погиб на войне, а княжна уехала в Париж и здесь умерла от какой-то внезапной болезни. Что ж, это было так давно. Их судьбы никак не связаны с его судьбой. Андрей был уверен, что дома, за привычной суетой он перестанет видеть загадочные сны.

– Остается пожелать вам счастливого пути, – Лев Эммануилович тоже казался немного огорченным. – Монетку в Сену бросили на счастье?

Андрей пожал плечами.

– Нет, не успел.

– А вот это напрасно, верная примета. Кстати, только что был виден купол Дома инвалидов, – Чиж по обыкновению качнул своей крупной седой головой в неопределенном направлении. – Там могила Наполеона. Кстати, о знаменитостях. Другой мой дядя служил водителем парижского такси. Так вот, однажды к нему в такси садится пассажир, и дядя слышит – очень знакомый голос. Смотрит – и улыбка знакомая. А когда он взмахнул рукой и сказал «поехали!», дядя так растерялся, что даже забыл взять с него деньги.

– И кто это был? – спросил Андрей рассеянно.

Лев Эммануилович подскочил на сиденье от возмущения.

– Стыдно, юноша! Стыдно не знать… Первый человек в космосе, Юрий Гагарин!

Машина проезжала какую-то пеструю площадь с цветочными клумбами и всегдашними столиками кафе, выставленными на тротуар. Андрей чуть не вскрикнул от неожиданности – он увидел у обочины дороги незнакомку, с которой были связаны таинственные происшествия последних дней. Девушка, как две капли похожая на княжну Веру Чернышеву из его снов, стояла у дороги, вытянув руку. Андрей услышал ее звонкий оклик: «Такси!».

Чиж продолжал болтать.

– Гагарин сбежал от официальной делегации, чтобы попасть в кабаре «Мулен Руж». Советским людям это категорически запрещалось, за это сразу отправляли в ГУЛАГ…

– Стойте, стойте! – крикнул Андрей, схватившись за руль.

Машина ехала в потоке транспорта, Чиж изумленно уставился на Андрея.

– Но здесь нельзя, запрещено!

Он все же начал выкручивать руль, продвигаясь к обочине. Вокруг сигналили автомобильные гудки. Не дожидаясь, пока он остановится, Андрей выскочил машины.

– Куда вы, сумасшедший?! – крикнул Лев Эммануилович.

– В «Мулен-Руж»!

Наталкиваясь на прохожих, торопливо извиняясь, Андрей побежал назад, к той площади, где видел незнакомку. Она исчезла. Два или три такси проезжали вдоль набережной, и в какое из них села девушка, Андрей не знал.

Страшно огорченный, Куликов возвратился к машине краеведа.

– Андрей, я, конечно, извиняюсь, – проворчал взъерошенный Чиж, – но вы опаздываете на самолет.

Перед взглядом Андрея снова плыли картины прошлого – бал, усадьба, смерть князя, госпиталь. Он обращался в ротмистра Долматова и никак не мог понять, чего от него хочет этот низенький забавный человечек. Чужим голосом он отвечал:

– Я никуда не еду. Я должен ее найти.

Сообразить, где расположена квартира с цветами на окнах, было нетрудно. Андрей решительно позвонил в дверь. Ему открыл кругленький месье в самом расцвете лет, в изысканной пижаме алого шелка и расшитой бисером шапочке. Он улыбался любезно, хотя и с некоторым удивлением. Куликов отругал себя за то, что не подготовился заранее и теперь с трудом подыскивал французские слова.

– Пардонне муа. Же шерш… [24]Как это по-французски…

Маэстро, как окрестил он про себя элегантного мужчину, осмотрел Куликова с ног до головы. Махнул рукой:

– Да вы не мучайтесь. Говорите по-русски.

Андрей обрадовался – вот удача встретить соотечественника! Только кем он приходится незнакомке – отец, дядя? Муж?