Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня зимних волков

«Нави» уже не раз были повержены в снег, «конь» потерял голову на длинной шее-палке, «коза» уже стала неотличима от «старика». Во все стороны летели личины, носы, рога, хвосты, комья снега. Уже кто-то из кметей кинулся поднимать «старуху», выброшенную ловким «волком» к ногам зрителей; кто-то в неразберихе заехал ему посохом по голове, и вот уже двое кметей ввязались в свалку.

С криком «Так не честно!» с другой стороны двора кто-то пришел на помощь «волкам». И вот уже драка захватила все пространство внутри тына; три женщины визжали, прижимаясь к стенам, но не уходили. Крик, рев и вой разносились далеко по темным лесам окрест, будили спящих леших.

Эльга смотрела, держась за щеки: перед нею во тьме, озаренной пыланием священного костра, разворачивалась настоящая драка синцов и игрецов, злобных зимних духов. Только и мелькали перед глазами косматые спины и загривки, дико выпученные глаза, намалеванные на мертвенно-бледной бересте, оскаленные зубы. Казалось, эта зверовидная рать явилась из Нави погасить костер солоноворота и погубить новорожденное солнце.

Каждый раз, когда перед нею разворачивалось подобное зрелище, Эльга чувствовала холод в груди и пустоту в животе, будто рядом вдруг разверзлась пропасть. Ряженые, шкуры, личины – все это напоминало ей ужас, оставленный далеко позади, который она не хотела вспоминать. И в то же время, когда она смотрела на драку ряженых с ее кметями, ей хотелось самой взять что-нибудь тяжелое и ринуться в схватку, прогнать косматое воинство прочь!

Смелые парни с острым железом в руках – сильнее, чем косматые выходцы из Нави. Она убедилась в этом однажды и запомнила навсегда.

Наконец драка пошла на убыль: с ряженых ободрали шкуры и личины, поломали посохи. Кмети сами стали похожи на ряженых – извалянные в снегу, разгоряченные, шумно дышащие и смеющиеся, в распахнутых кожухах и с лохматыми головами.

– Всем пива! – орал где-то Ингвар, который и сам не утерпел, принял участие в забаве. – Жена! Всем пирогов! Все за стол!

Толпой повалили в гридницу, кмети и гости вперемешку.

– Снег отряхните! – вопили челядинки. – Сейчас в дом нанесете!

Подбросили в очаг новых дров, пламя вспыхнуло, бросив пятна света на бревенчатые стены, столы, лавки. Все шумно рассаживались. Эльга с любопытством оглядывала новые лица. Как она и ожидала, «волки» оказались молодыми мужчинами, скорее даже отроками, но довольно взрослыми. «Нави» из Любудичей были постарше: бородатые отцы семейства да две бабы. Которые, кстати, будучи наряжены «стариками», и не подумали уклониться от драки. Этих киевляне знали в лицо: даже Эльга помнила двоих-троих, которые встречали дружину на межах своих угодий, провожали сюда, а потом привозили солод, сыр, сухие грибы, репу и свежую рыбу.

А вот «волки» оказались новостью не только для киевлян, но и для Любудичей.

– Вы кто ж такие? – Старшина «навей», Вадимер по прозвищу Голова, даже чашу опустил обратно на стол, разглядев лица недавних противников. – Я думал, Богушичи озоруют, не в свой срок за пирогами полезли. Вы откуда взялись?

– Из лесу, отец, – коротко ответил старший из «волков». Это был рослый худощавый парень с изжелта-серыми, истинно волчьими глазами.

– Кто же вы? – не отставали Любудичи.

– Волки мы.

– Да… смолянские, что ли? – настороженно спросил Голова.

– Смолянские. – Парень бросил выразительный взгляд на Ингвара.

Князь тоже перестал есть и пристально посмотрел на гостей.

– Это зачем же вас принесло? – Голова встал. – Если угодья искать, то вы это бросьте! Наши здесь земли, а таких, как вы, мы дубьем погоним!

– Погнал уже, отец, – усмехнулся волчеглазый. – Только что. Кабы не кмети княжьи, до сих пор бы вы из снега выкапывались.

Кмети захохотали, Голова нахмурился:

– Мы тут не где-нибудь, а у князя Ингоря в гостях! Ряд такой у нас положен, от времен Олеговых и старого князя Ратибора. И не позволим всяким…

– Мне до вашего ряда дела нет, – спокойно перебил его волчий вожак. – Мне бы с князем Ингорем свой ряд установить.

– Много бывало, а с волками на Корочун рядиться не случалось, – хмыкнул Ингвар. Он уже понял, что все это было не просто так и не за пирогами пришли к ним гости из зимнего леса. – Чего же вы хотите?

– Хочу предложить тебе союз и дружбу, что нам обоим на пользу пойдет.

– А ну тихо! – рявкнул Ингвар и хлопнул ладонью по столу.

Кмети умолкли. До людей доходило, что «волк» держится не как обычный ряженый, посаженный хозяином за стол.

– Ты мне – союз? – повторил Ингвар, когда настала тишина. – Кто ты такой?

– Я враг твоего врага. И могу быть тебе другом.

– Какого врага?

Ингвар посуровел лицом, впадины на щеках обозначились яснее. Эльга с тревогой переводила взгляд с мужа на странного гостя. У всех мелькнула одна мысль: уж не идет ли к ним сюда неведомое войско? Врагов у киевского князя хватает, и за весь год у тех не бывает более удобного случая напасть, чем Корочун в Становище!

– Смолянского князя Свирьки, – ответил «волк». – Он – мой кровный враг. Он погубил весь мой род и владеет тем, что должно принадлежать нам одним. Я – последний из рода Велеборовичей, князей смолянских, потомков Крива.

– Так их же всех перебили! – воскликнул Ингвар.

– Думали, что всех. Меня одного мать спасла, я тогда еще дитя был. Даже сам Свирька не ведает, что я жив. Думает, всех истребил, может Смолянской землей владеть и еще на иные покушаться. Все знают, что он на тебя зло умышляет, родни себе ищет могучей, чтобы земли у тебя отнимать и твои силы уменьшать. Ты ведь знаешь, что он хотел дочь свою отдать за Зоряна с Ловати?

– Знаю.

– А как не вышло, он, поди, иного зятя уж подыскал, тоже из твоих врагов.

– Но где сама его дочь? – нетерпеливо крикнула Эльга. – Ее нашли?

– Ее нашли, – кивнул лесной гость. – Она у отца. Ты, Ингорь, ведь не будешь ждать, пока Свирька себе зятя найдет и войско на тебя снарядит? Он наш общий враг. Давай вместе на него пойдем: ты от беды избавишься, а я верну стол моих предков. И буду тебе верным другом и меньшим братом вовек.

Ингвар помолчал, пытаясь сообразить, что все это значит.

– Как тебя зовут?

– Станибор, Ростимилов сын. Прадед мой Велеслав был меньшим братом Ведомилу, последнему князю смолянскому. Его с семьей Свирька загубил двенадцать лет назад. Всех, кроме меня и матери моей.

Ингвар помолчал, потом спросил:

– Чем докажешь?

– Лучшие роды земли смолянской знают меня. Я говорил с ними. Озеричи, Былиничи, Толинежичи, Протичи признают мои права и готовы назвать меня своим князем. Если мы с тобой совместно ударим на Свирьку, земля смолянская будет на нашей стороне. Если же ты пойдешь туда один, – Станибор выразительно глянул на Ингвара, – то и биться с ним и его союзниками будешь один.