Иария Шенбрунн-Амор - Железные франки

Душа рыдала, сокрушалась и молила о милосердии. И внезапно в недосягаемой дали появился слабый, едва заметный свет крохотной звезды. Ее манящий блик становился все сильнее, он призывал к себе, словно защищая от безысходной скорби и обещая надежду.

Констанция устремилась к свету, сулившему утешение, искупление и возрождение.

Вечер был жаркий, душный, со двора назойливо благоухал жасмин. Где-то играла музыка, у соседей звенела посуда.

На верхней крошечной площадке уличных ступеней с рыком остановился мотоцикл, его слепящая фара на секунду уперлась в окно Ники и погасла. Мужской баритон что-то уверенно говорил, ему отвечал женский смех. Уличный фонарь подсвечивал листву, как декорацию, вокруг бестолково метались мотыльки, тюлевая штора колыхалась театральным занавесом, скрывающим веселую и беззаботную, чужую, настоящую жизнь.

Голоса затихли, только звонкое эхо шагов раздавалось во внезапно повисшей тишине – кто-то спускался по каменным уличным ступеням, приближался к ее двери. Сердце Ники замерло: шаги звучали, как шаги Итамара. Но мужская тень проскользнула мимо ее окна, и где-то в самом низу улицы с гулким стуком захлопнулись железные ворота. Итамар больше никогда не спустится по этой лестнице, свой последний шаг он сделал где-то в Ливане, недалеко от оливковой рощи, которую Хизбалла потом назвала Парком Освобождения.

Ника вернулась к ноутбуку, сквозь слезы разглядывая текст на экране. Соединять слова во фразы, а фразы в рассказ о давно отвоевавших и уже бесследно исчезнувших людях, не жалевших ради этой земли ни себя, ни других, оставалось единственным, что придавало жизни смысл.

 Перевод Ю. Б. Корнеева.

 Перевод А. Неймана.

 Авиценна. Рубаи. Пер. Н. Стрижкова .

 Авиценна. Рубаи. Пер. Я. Козловского, Н. Стрижкова, Р. Фархади.

 Перевод В. Орла.