Джоанна Хиксон - Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы

– Люк! Ты приехал! – вскричала я, стыдясь, что на мгновение пожелала увидеть вместо него кого-то другого.

Похоже, повзрослел он не только телом, но и умом, потому что не стал протестовать, когда я подбежала и, крепко обняв, расцеловала его в обе щеки.

– Мне передали твое сообщение. Гонец застал дофина в разгаре охоты, и мой господин все услышал, – смущенно проговорил Люк. – Знаю, если бы я научился читать, ты прислала бы мне письмо.

– Неважно! – воскликнула я. – Гонец нашел тебя, ты отыскал меня, и сейчас Рождество! Что может быть лучше? Хорошо, что я пришла в пекарню за печеньем для малышки Катрин. А ты как сообразил сюда прийти?

– Я подумал, что в пекарне знают, как с тобой связаться. А дофин сам отправил меня в Париж – с тайным письмом для сестры, принцессы.

– Королевы, Люк. Она теперь королева Англии, – напомнила я ему. – Дофин передал ей послание?

– Да. Отпустил меня со службы и даже позволил взять лошадь, так что я уехал вместе с королевским гонцом. Лошадь у пекарни оставил, а пекарь сказал, что ты скоро придешь. – Люк растерянно огляделся. – Ох, помню, как в детстве здесь играл!

– Разумеется, в четырнадцать ты уже взрослый, – поддразнила я его. – Ты еще ребенок, Люк!

– Но я делаю мужскую работу, – возразил он. – Вдобавок дофин меня ребенком не считает. Видишь, письмо мне доверил. Вот, возьми.

Люк достал из кармана куртки сложенный бумажный квадратик. На восковой печати красовалось изображение королевской лилии. Люк облегченно вздохнул, передавая мне послание. На одежде сына не было никаких свидетельств о принадлежности к свите дофина.

– Во дворец мне нельзя, матушка, – вздохнул он. – Может, я у Алисии поживу, если у них место найдется?

– Да, конечно, – сказала я, пряча письмо поглубже в лиф. – Мы сразу туда и пойдем, вот только печенье заберу. Увидишь свою племянницу. Катрин очень красивая малышка.

– Катрин? Вы назвали ее в честь принцессы? – недовольно поморщился Люк.

– В честь королевы Екатерины, благослови ее Господь, – ответила я. – Она сама изъявила желание стать крестной матерью. Не забывай, мы многим ей обязаны.

– С тех пор все изменилось, – пробормотал Люк. – Этот договор… А тут еще письмо дофина… В общем, хорошего не жди.

– Не говори никому о письме, – предупредила я, – и о дофине тоже не упоминай, даже в семье. Сейчас Рождество. Давай отпразднуем его в мире и согласии.

– Ты права, – согласно кивнул сын. – Кто знает, когда еще свидимся?

От этих слов по спине пробежал холодок. Людям не дано провидеть будущее, но иногда предчувствие звучит в нас, как гром в безоблачном небе.

Даже сейчас, двадцать лет спустя, воспоминания о счастливых часах, проведенных с семьей в домике за старым королевским дворцом, остаются одними из лучших в моей жизни. Алисия и Жак расчистили мастерскую и украсили еловыми веточками и разноцветными лентами. Мы устроили настоящее пиршество – жареный гусь, пироги и пудинги. Екатерина прислала бочонок вина. Жак в складчину с соседями-портными нанял менестрелей, которые ходили от дома к дому, распевая рождественские гимны и играя веселые мелодии. Раскрасневшись от вина и веселья, я плясала с Жаком и с Люком. Мы кружили Катрин, и малышка визжала от восторга. Выбившись из сил, я упала на скамью и, усадив внучку к себе на колени, смотрела, как молодые, объединенные смехом и радостью праздника, пляшут рука об руку, не жалея каблуков. Я была среди тех, кого любила, и мир казался полным спокойствия и гармонии. Это был самый счастливый день с тех пор, как битва при Азенкуре оставила ужасный след в наших жизнях.

Все дни Рождества мысль о письме принца Карла тревожила меня, усугубляя грусть прощания с Люком. В Лувре я спрятала письмо в свой сундук, решив при первом же удобном случае отдать его Екатерине. Она то веселилась на бесконечных пирах и балах, то страдала от недугов своего положения, поэтому я считала, что лучше вручить ей послание брата, когда она будет готова иметь дело с его содержанием.

После праздника Богоявления наши худшие страхи подтвердились. Однажды утром на простынях Екатерины оказалась кровь. Поначалу я надеялась, что это пустяк, такое иногда случается, но кровотечение усилилось, и стало ясно – следующим летом у наследника Франции не родится собственный наследник. Екатерина плакала и сокрушалась, а я пеклась лишь о том, чтобы остановить поток крови. Больше всего я боялась повторения печального случая с Бонной Орлеанской, которая истекла кровью и умерла.

Я отправила послание королю Генриху с просьбой прийти к Екатерине, и он, едва вернувшись с заседания совета, в сапогах и меховом плаще для верховой езды ворвался в опочивальню. Опустившись на колени, я склонила голову, ожидая взрыва яростных обвинений, однако король, услышав горестные вести, повел себя на удивление сдержанно. Более того, он принялся меня утешать.

– Не корите себя, мадам, в этом никто не виноват, – сказал он. – Главное, чтобы королева выздоровела. Ведь она оправится, верно?

На последних словах его голос едва заметно дрогнул, и я впервые поняла, что Генрих видел в Екатерине не только средство обзавестись наследником.

– Непременно, ваше величество, – заверила я, испытывая облегчение, что он не винит меня за произошедшую катастрофу. – Королева оплакивает потерю ребенка, но у нее крепкое здоровье. У вас будут и другие дети.

– Разумеется, будут, – твердо сказал он. – Бог позаботится о том, чтобы у меня появился сын.

От его тона у меня перехватило дыхание. В нем звучала та же абсолютная убежденность в собственном предназначении, что вознесла Генриха от почти полного уничтожения при Азенкуре к его нынешнему положению блистательного господства. Внимая его словам, я уверовала, что наследник появится, и очень скоро. Король побеседовал с Екатериной и внушил ей то же чувство уверенности. Я осознала, что имел в виду граф Уорик, говоря Екатерине, что великие вожди создают вождей. Король Генрих, непоколебимо уверенный в себе, умел наполнять души своих подданных такой же безграничной верой.

Разговор с Генрихом успокоил Екатерину, и она уснула.

– Я не повитуха, ваше величество, но знаю, что было бы нежелательно обременить королеву ребенком сразу же после подобного несчастья, – набравшись смелости, сказала я королю. – Ее телу потребуется несколько недель, чтобы восстановиться.

– Понимаю, – коротко кивнул он, глядя на меня светло-карими орлиными глазами. – Моя мать умерла, рожая слишком молодой, слишком много и слишком часто. Я полагаюсь на вас. Позаботьтесь о том, чтобы к королеве вернулось здоровье. Нет, я пекусь не о собственных интересах… – Он печально улыбнулся. – Скоро мы отправляемся в Англию на коронацию Екатерины. Она должна стать моей помазанной супругой до того, как родится наш сын.