Борис Васильев - Владимир Красное Солнышко

Воевода со странным именем Волчий Хвост стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. Под этим именем он и попал в историю государства Российского, и оно было не прозвищем, а реклом, то есть дано было ему от рождения. Его отцом и впрямь был Хвост, причем ярко выраженного красного цвета.

У Вещего Олега был друг детства, один из лучших воевод, которому князь Олег поручал исполнение самых трудных боевых задач. У его супруги родились двойняшки, которых он назвал Волками: Рудвольф и Адвольф — Красный Волк и Белый Волк. Красный Волк, родившийся на час раньше брата, оказался прирожденным воином. Сильным, отважным, расчетливым. В пятнадцать лет он был зачислен в отцовскую дружину младшим дружинником, сражался наравне с опытными мужами, вскоре стал не просто дружинником, но получил за отвагу гривну на шею и был назначен подвоеводой правой руки.

Вот его-то сына и звали Волчьим Хвостом. Он тоже прошел железную дружинную выучку, начав ее даже не младшим дружинником, а всего-навсего оруженосцем, отвечающим за левую руку и спину своего наставника-дружинника. Он был на редкость отважен, умен и наблюдателен. Пройдя всю кровавую дружинную лестницу от оруженосца до воеводы и получив два ранения, Волчий Хвост при великом князе Владимире командовал Первой киевской дружиной.

Владимир был отлично осведомлен как об уменье Волчьего Хвоста, так и о нем самом. Ему много рассказывала о Волчьем Хвосте бабушка, в детстве он очень ему завидовал, но потом эта детская зависть прошла. А для цели, которую поставил перед собой князь Владимир: объединить все народы, населяющие Киевскую Русь, чтобы исчезло само деление на русов и славян, — воевода Волчий Хвост подходил лучше всего. Именно его дружиной великий киевский князь и примучивал вздорные славянские племена, порою начинавшие мятеж по совершенно уж непонятным для него причинам. Не желая ссориться со славянами, Владимир предпочитал расправляться с бунтующими чужими руками.

Этот ход подсказал ему Ладимир. Он как никто другой знал все черты характера своего венценосного друга.

Добрыня прислал наконец долгожданный подарок; кое-как, весьма грубо вырубленного из корявого дуба полуторасаженного Перуна с золотыми усами и серебряной головой. Князь Владимир повелел установить его в центре столицы, жителям поклоняться ему, а для начала умилостивить его кровавым человеческим жертвоприношением.

В качестве жертвы кричащее киевское вече, конечно же, выбрало христианина, и жребий пал на Иоанна, сына старого, давно забывшего про меч варяга Федора. Этот варяг с таким решением, вполне естественно, согласиться не мог. Надев ржавевшие в кладовке варяжские боевые доспехи, он с мечом в руке вышел защищать сына.

— Отдай сына!.. — орали киевские толпы.

Прибежали доброхоты из толпы, стали уговаривать старика добровольно отдать им сына, на которого выпал зловещий жребий. Но упрямый варяг с христианским именем был решителен и тверд:

— У вас не боги, у вас дерево, топором рубленное. Сегодня стоит, завтра сгниет. А Высший Бог один. Он создал небо и землю, звезды и луну, солнце, человека и любовь друг к другу. Уходите добром!..

Самые нетерпеливые на него тут же с мечами кинулись. Двоих, чересчур нервных, он зарубил сразу, еще троих покалечил, но против разъяренной толпы ничего сделать не мог. Его убили вместе с сыном, и впоследствии официальная христианская церковь причислила их к лику святых под именами Иоанна и Федора, а на месте кровавой расправы христиане позже воздвигли Десятинную церковь…

Великая княгиня Ольга с детства убеждала Владимира, что народ можно объединить только общей для всех религией.

— Тогда, кроме повелений, появятся законы, — объясняла она. — Обязательные как для бояр, так и для смердов.

Внук с ней никогда не спорил. Для споров у него был Ладимир.

Первый, а главное, общий бог славян теперь появился. Суровый бог дружинников и сражений, требовавший кровавых жертв. Необходимо собрать остальных общих и племенных богов славян. Их пришлют богатыри из подвластных им земель. Следует к этому подготовиться, расчистить Дворцовую площадь от старых домов и усадеб. И еще: местных богов и божков надо присылать с местными жрецами…

Владимир повелел подготовить Дворцовую площадь для будущего пантеона, как сказали бы мы сегодня. А пока киевляне, недовольно ворча, этим занимались, восстали дерзкие и непокорные вятичи.

Правда, ими было кому заняться, сам великий киевский князь в ту пору на войну не отвлекался. Воевода Волчий Хвост не просто вторгся в непроходимые леса и болота вятичей, но сумел прижать мятежников к реке и вынудить на решающее сражение. При всей отваге вятичи не смогли устоять перед хорошо обученными киевскими дружинниками, надежно прикрытыми византийской броней.

А Владимир по-прежнему был целиком занят будущим сонмом славянских богов. Расчистив в центре Киева площадь от деревянных строений, он повелел строить по ее периметру здания каменные и готовить фундаменты под славянских идолов, которых вот-вот должны были прислать богатыри.

По поручению наместников в Киев доставили Хорса и Даждьбога, Стрибога и Смирагла, Ладу и Мокошь. «И изукрасилась главная площадь истуканами», — невесело отмечает летопись, писанная монахами-христианами.

И — отдельно — богиню смерти Морену. И установили дни ее почитания, поскольку уж с чем-чем, а со смертью в те времена и князья, и дружинники были хорошо знакомы.

И тут — как снег на голову в знойное лето. Австрийский король прислал пышное свадебное посольство с предложением руки собственной младшей дочери. Владимир прекрасно понял его потаенное желание — выйти на Великий торговый путь из варяг в греки. Формально князь Владимир считался холостяком, а сколько у него любовниц, Европу не интересовало.

— Ваш великий отец и воин киевский князь Святослав взял в жены принцессу из нашего правящего дома, — сказал посол по прибытии. — Мой повелитель решил продолжить эту традицию.

— Думай, князь, думай, — бормотал Ладимир.

Владимир кивал, улыбался и думал. Великий князь Святослав, разгромив Хазарский каганат, разрушил срединное могущественное государство, лежавшее между Киевской Русью и заволжскими кочевниками. До падения Хазарского каганата степняки могли проникать лишь отдельными небольшими ордами, которые не способны были угрожать Киевскому княжеству. Но как только рухнула эта плотина, кочевые племена повалили в Дикое Поле, к границам Великого Киевского княжения и к устью Днепра. И Великий торговый путь из варяг в греки, на порогах которого погиб и сам Святослав, стал хиреть, а доходы Киева, Смоленска и Новгорода — падать из года в год.