Андрей Расторгуев - Атака мертвецов

Высоту 992 искать не пришлось. Лучше любого ориентира ее выделяли черные столбы разрывов, смешанных с розоватыми дымками австрийских шрапнелей. Вся высота дымилась, точно проснувшийся вулкан. Сюда, в одно и то же место, непрерывно слеталось множество снарядов, посылаемых сотнями тяжелых орудий, невидимых из-за гор. С воем и пронзительным свистом они буравили воздух, вколачиваясь в склоны с чудовищной силой, поднимая в небо тучи земли, камней, а то и целые деревья. Оседая, все это наверняка засыпало русские окопы вместе с прятавшимися в них солдатами. Шла беспощадная, всеуничтожающая бомбардировка позиций. Казалось, там нет места чему-либо живому.

– Кто держит высоту? – прервав наблюдение, спросил Борис.

– Батальон полковника Николаева, – Комаров потер выбритые до синевы щеки. Помедлив, хлопнул в сердцах ладонью о твердую стенку окопа: – Черт! Мой полк, понимаешь, совсем недавно здесь, на перевале. Едва успели окопаться. Склоны каменистые, только кирками долбить. Тут и за месяц нормальных укрытий не построишь. Если Николаев не удержится…

На эмоциях Комаров заговорил с едва уловимым акцентом. Вообще-то его настоящая фамилия Комарьянц, переделанная, как говорится, на русский манер. Армянин по национальности, он был невысокого роста, коротконогий, но крепкий, деятельный и всегда энергично-подвижный. Военную академию окончил перед самой русско-японской. Всецело был предан своему делу и того же требовал от подчиненных, проявляя к ним, быть может, чрезмерную строгость. Словом, блестящий офицер. Одно плохо – ужасный карьерист. Любой из его поступков, любые начинания были подчинены единственной цели – его личному, полковника Комарова, продвижению по службе. Ради этого тщеславный армянин был готов, не раздумывая, пожертвовать всем и вся. Кроме разве что полковника Николаева. Как ни крути, а седобородого старика он уважал. И не столько за почтенный возраст, сколько за тот авторитет, коим добродушный полковник заслуженно пользовался у своих и чужих солдат, да и у офицеров тоже. А уж теперь, когда тот оборонял соседнюю высотку, и подавно…

Вручив Борису принесенный ординарцем бинокль, командир полка снова припал к буссоли.

– Вторые сутки, понимаешь, долбают! – бросил недовольно.

По тому, как он поминутно вскидывал голову, пытаясь что-то разглядеть вдали, будто без буссоли видит гораздо лучше, Сергеевский понял, что Комаров изводится и ужасно нервничает. Ведь понятно, что ничем соседу не поможет. И дело здесь было вовсе не в желании. Альтруизмом командир 4-го полка отнюдь не страдал. Его интересовала одна-единственная проблема: высоту 992 во что бы то ни стало надо удержать. В противном случае полк попросту не выполнит задачу, не отстоит перевал. А этого допустить никак нельзя!.. Но Комаров бездействовал. Просто потому, что у него чертовски мало артиллерии. Да и та почти без снарядов.

Взволнованный полковник не мог усидеть на месте. Оставив свой командный пункт, пошел проверять позиции. Сергеевский увязался за ним.

Шагов через пятьдесят неожиданно встретили несколько стрелков, которые укрылись за камнями, наверняка сбежав из расположений своих рот.

– Эт-то еще что такое! – возмущенно заорал Комаров. – Устроили тут, понимаешь!.. А ну-ка немедленно вернуться на места!

Застигнутые врасплох, оглушенные боем парни – судя по всему, деревенские, совсем недавно надевшие форму, – продолжали смирно лежать, не шевелясь, и с недоумением посматривали то на своего командира полка, то в сторону, где гремели взрывы. В их глазах читался испуг: «Идти? Туда?.. Но там же стреляют!»

Комаров рассвирепел. Выхватив из-за голенища стек, накинулся на солдат, нанося удары, куда попало. Кому по спине досталось, кому по рукам, а кому и по лицу.

– Сволочи! Где ваше место? Почему покинули строй? – горячился он, выкрикивая срывающимся фальцетом, вторя тонкому посвисту орудия своей ужасной мести. – Расстреляю как дезертиров! Негодяи!

Оторопелые стрелки, пытаясь увернуться от сыпавшихся ударов, испуганно таращились на раскрасневшееся, перекошенное злобой лицо Комарова, не зная, куда им деваться. Наконец, кто-то догадался опрометью броситься назад, к траншеям. Остальные, перестав отплясывать вокруг Комарова, припустили следом. Без сомнения, они сбегут снова при первом же удобном случае. Только постараются больше не попадаться на глаза командиру.

Злой Комаров, тяжело дыша, стоял и смотрел на быстро удаляющиеся спины. Потом резко повернулся и пошел дальше, нервно похлопывая стеком по голенищу.

Следующим на его пути оказалась приданная полку батарея из 3-го артдивизиона.

– Артиллеристы, сволочи, – процедил полковник сквозь зубы. – Прохлаждаются в тылу, понимаешь. Кто на таком удалении от батальонов располагает орудия?

Борис пожал плечами. На его взгляд, позиция выбрана вполне нормально для того, чтобы прикрывать подступы к перевалу. Но полком командовал не он.

На командном пункте их встретил командир батареи, подполковник Аргамаков. Выслушав его доклад, Комаров отдал приказ:

– Переберитесь на новое место, поближе к пехоте.

– Пехота слишком ненадежна, – возразил артиллерист. – К тому же у меня почти нет снарядов. В такой ситуации не считаю целесообразным подвергать батарею ненужному риску.

Комаров, как водится, вспылил, закричав:

– Оставьте ваши домыслы при себе, подполковник! Умные все стали, понимаешь! Так и норовят все по-своему сделать. Давайте-ка не будем повторять старый анекдотец о том, как батарейцы становятся за семь верст от передовой и за рюмкой водки уверяют, что ближе подъехать никак нельзя.

– Но, господин полковник, – Аргамаков оставался спокойным и говорил твердо, – в батарее всего по десять снарядов на орудие…

– Тем более надо стать ближе, чтобы выпустить их как можно точнее…

После долгих препирательств Комаров заставил-таки Аргамакова расположить батарею в непосредственной близости от пехоты, несмотря на предупреждение последнего, что будет обжаловать этот приказ.

– Жалуйтесь кому будет угодно, – заявил командир полка, тут же пригрозив: – Только не пытайтесь уйти с этого места, иначе я приведу вас сюда под конвоем.

Долгая артиллерийская подготовка, наконец, закончилась. В бой пошли немецкие и австрийские полки. На высоте 992 батальон полковника Николаева дружно поднялся к брустверам и выпустил практически в упор по наступающей вражеской пехоте последний боезапас. Патронташи стрелков опустели, но атака была отбита. Сильно поредевшие цепи противника откатились назад.

Хуже обстояли дела у Комарова. Здесь враг лишь изобразил «решительный натиск», вынудив русских преждевременно израсходовать жалкие остатки патронов. Поэтому перед лицом настоящего наступления, незамедлительно последовавшего за имитацией, стрелки оказались безоружны. Кроме штыков, у них не было ничего, в то время как противник вел огонь из всех видов оружия, еще и ручными гранатами забрасывал. С командного пункта полка Сергеевский наблюдал печальную картину, как немцы, наступавшие на второй батальон, поднялись во весь рост и стали кричать: «Рус, сдавайся!» И роты сдавались. Выбросив белые флаги, выходили из окопов и шли к немцам. Причем не только солдаты, но и офицеры.