Алекс Ратерфорд - Великий Могол

Перед тем как продолжить, Хумаюн помолчал и оглядел своих советников.

Первым заговорил двоюродный брат падишаха и командующий его конницей Сулейман Мирза:

– Победить Бахадур-шаха непросто. Чтобы сделать это, мы должны взвесить свои силы. В отличие от времен, когда твой отец завоевал Дели, у нас теперь больше людей, лошадей и слонов, чем у наших врагов. Животные хорошо выдрессированы, а воины преданны. Возможность поживиться в богатых закромах Бахадур-шаха усилит их аппетиты в сражении. Но есть и другие отличия от тех времен, когда Моголы пришли в Индостан. Теперь у обеих сторон есть пушки и мушкеты, не только у нас. Чтобы закупить орудия и нанять опытных оружейников из оттоманской империи для отливки пушек, султан воспользовался налогами, взимаемыми с путников, совершающих хадж в Мекку по берегу моря, и с купцов из дальних стран, которые заполонили его порты Камби и Сурат. Теперь в битвах мы не можем полагаться только на пушкарей. Они по-прежнему важны, но следует снова поменять тактику.

– Да, легко сказать… Но что это означает в реальности? – спросил Баба Ясавал, теребя косичку на затылке.

– Надо соединить тактику Бабура, отца нашего повелителя, когда он был молод, и тактику его последних сражений, – ответил Сулейман Мирза. – Пошли быстроходных всадников и конных лучников в Гуджарат, чтобы те поражали силы Бахадур-шаха на подходах – и исчезали бы до того, как он повернет на них свои войска. Следует держать Бахадура там, где будет главное сражение, но все время продвигать наши основные войска с артиллерией и боевыми слонами на его территорию.

Хотя все советники Хумаюна закивали в знак согласия, Баба Ясавал спросил:

– Но какая главная цель у нашей армии?

– Почему бы не крепость Чампнир в глубине лесов Гуджарата? – сказал свое слово Хумаюн. – Там находится величайшая сокровищница Бахадура. Он не захочет отдать ее нам и будет отчаянно биться.

– Да, но как справиться с угрозой нашему тылу? – заметил Сулейман Мирза.

На этот раз ответил Баба Ясавал, глаза которого засверкали от мысли о бое.

– У нас преимущество во времени. Мы установим орудия так, чтобы те могли стрелять и по крепости, и по наступающим войскам; также можно расположить войска таким образом, чтобы они могли сражаться на обе стороны. Если Бахадур-шах попытается снять осаду, то будет неприятно удивлен.

– Ты говоришь разумно, – сказал Хумаюн. – Я сам возглавлю первый конный рейд в Гуджарат. Если Бахадур-шах узнает, – а он обязательно узнает, что я в походе, – то не поймет, какова наша истинная цель. Сулейман Мирза, хочу, чтобы ты и Баба Ясавал занялись приготовлениями. Совет закончен.

С этими словами Хумаюн встал и, следуя за стражниками, медленно направился через площадь обратно в свои покои. Там он попросил Джаухара, своего подавателя кувшинов и самого верного слугу – высокого юношу с тонкими чертами лица, чей отец был одним из военачальников охраны Бабура, – прислать к нему звездочетов на час или два, чтобы высчитать самое благоприятное время для начала кампании. План сражения был разработан быстро. Уверенность в надежности астрологических расчетов и прогнозов в определении времени вторжения очень важна не только для начала его первого похода в ранге падишаха, но и для морального состояния войск.

Между тем, ему еще следует зайти к тетушке Ханзаде за мудрым советом и, что важнее всего, обсудить с ней еще один вопрос. Безопасно ли оставлять братьев в их провинциях без присмотра во время этого похода – Камрана на северо-западе в Пенджабе, Аскари в Джанпуре на востоке и Хиндала на западе в Алваре? Не воспользуются ли они возможностью снова выступить против него? Не доверить ли им командование войсками во время похода, чтобы присматривать за ними?

Сообщения из их провинций не давали повода для беспокойства, особенно касательно Хиндала и Аскари, которые регулярно писали ему во всех подробностях о своем правлении, исправно и досрочно платя налоги. Камран тоже отсылал обязательную дань, хотя его отчеты приходили редко и были весьма кратки. Иногда какой-нибудь вельможа, недовольный судом Хумаюна, отправлялся к Камрану, попытать у него своего счастья. Иногда доходили слухи, что брат собирает армию, гораздо большую, чем требовалось для его провинции, но обычно эти слухи оказывались беспочвенными или оправдывались необходимостью подавить какое-нибудь мелкое восстание.

Тем не менее падишах не мог избавиться от чувства, что Камран не оставит свои амбициозные планы так легко и всего лишь дожидается нужного момента, готовый воспользоваться любым просчетом Хумаюна в свою пользу. Ну что же, нужно не дать брату такой возможности. В любом случае, он мог и ошибиться в отношении Камрана, Хиндала и Аскари; они выучили свой урок и благодарны Хумаюну за его великодушие, насколько способны. Хорошо бы так и было. Но если это не так, то выступать против Бахадур-шаха, пока не вернется из Агры его дед Байсангар, не стоит. После возвращения из Кабула он и его визирь Касим отправились с ревизией в имперскую сокровищницу в Дели, откуда должны вернуться через несколько дней. Тогда Хумаюн назначит Байсангара регентом на время своего отсутствия. Деду он мог доверять полностью, Ханзаде и Касиму тоже. Они присмотрят за его неспокойными братьями.

Они также присмотрят за его матерью. После смерти Бабура казалось, что Махам совсем потеряла и без того малый интерес к событиям в жизни империи. Гордая за сына-падишаха, она никогда не расспрашивала его о планах, ничего не советовала, как это делала Ханзада. Когда он бывал у матери, она лишь с тоской говорила о прошлом. Но, возможно, со временем она поймет, что теперь его интересует будущее.

Стоя на крутом уступе песчаника, Хумаюн взирал на войска Бахадур-шаха, которые, не ведая о его присутствии, вздымали клубы пыли, продвигаясь вдоль реки в четырехстах метрах под ним. В это время года, ранним мартом, спустя два месяца, как он покинул Агру, река была в основном пересохшая, с несколькими лужами в самых глубоких местах своего русла. Вдоль берегов зеленели всего несколько пальм. В авангарде и позади пеших войск Хумаюн видел эскадроны всадников, а в середине – большой обоз.

Не сдержав торжествующей улыбки, Хумаюн повернулся в седле, обращаясь к Джаухару, сопровождавшему его во время похода в качестве одного из кворчи – оруженосцев:

– Они в наших руках, Джаухар. Разведчики отлично поработали, собрав сведения и приведя нас сюда. Гуджаратцы не догадываются о том, что мы здесь. Теперь скачи туда, где мы оставили наших людей, и прикажи им пройти по верху уступа, держась подальше от края, чтобы их не заметили снизу, пока не доберутся до места через милю или две; спуск там более пологий, и мы можем беспрепятственно спуститься и напасть на врага. Мои охранники их там встретят.