Ариадна Борисова - Змеев столб

– Цены! Какие несимпатичные цены! – Обшлага рубашки на воздетых вверх руках задрались, демонстрируя верхнюю часть запястий, густо поросшую белесым волосом. – Как в гринвичском «Трафальгаре»! Но «Трафальгар» о-ля-ля какой р-ресторан, – пропел он, грассируя, – а это – что? Забегаловка, – и щелкнул пальцами: – Бой! Гарсон! Герр обер, сюда!

Зеленый салат с мясом криля и тушенная в грушах грудинка выглядели очень аппетитно. Марии не доводилось бывать в ресторане, она и в хорошем кафе обедала всего однажды с подругами по случаю окончания училища. Но в «Пушкинке» ее обучили всему, чтобы не ударить в грязь лицом даже на королевском приеме.

Хаим взял себе фрукты и брусничный морс.

Мистер Дженкинс целиком отправлял в рот крохотные волованы с гусиным паштетом и, запивая их любекским бордо, продолжал болтать между мощными глотками:

– Дубовые бочки придают этому французскому вину восхитительный вкус! Надо будет отправить бочоночек к себе в Клапхэм [23]. А вы, мистер Готлиб? Вы что – совсем не едите и не пьете?

– Нет аппетита, – выдавил Хаим и вымученно улыбнулся. Лицо его посерело. Он, кажется, не очень хорошо себя чувствовал.

– А-а-а! Понимаю! Табу! Вера не позволяет, – англичанин понизил голос. – Ваши бегут из Германии. Страшно читать передовицы «Таймс», так и ждешь какого-нибудь военного подвоха. Но люди никогда не знают по-настоящему, что происходит. Большинство официальных сообщений состоит из смеси правды и лжи, сложно отделить котлеты от мух… О, я – стреляный воробей, все насквозь вижу! Политики ориентируются на то, во что хочет верить народ, и ведут двойную игру. Можно только догадываться, что в мире пахнет войной… Мой отец в свое время сражался с немцами. Рассказывал, как однажды под Рождество наши солдаты сошлись с ними на демаркационной полосе и играли в футбол.

Он принялся энергично терзать ножом лангет.

– Ну и кто выиграл? – спросил Хаим.

– Война! Отца давно нет, а я не помню – кто. На следующий день они уже снова убивали друг друга, и в этой «игре», как вы знаете, продули немцы. Но надо признать, Гитлер сумел поднять страну с колен. Грандиозная, динамичная личность! Германия вышла победителем из экономического паралича. Фюрер увеличил производство, ликвидировал безработицу, у них смертность куда ниже нашей, а как процветает внутренний туризм – это надо видеть! У любого мелкого клерка, любого рабочего есть право отгулять свой отпуск на великолепном лайнере! А какое движение на Курфюрстендамм [24], и все машины новые – налицо благосостояние народа! Бедность забыта, на одежде не видно заплат! Возьмите хотя бы Любек – здесь всегда было полно попрошаек, нынче же я не заметил ни одного!

– А лишение гражданских свобод?

– Чего они стоят, если человек живет плохо? – отмахнулся мистер Дженкинс. – Цель оправдывает средства! Да и что значат интересы одного против интересов общества? Люди, как все биологические особи, зависят от инстинктов, а свобода – штука сомнительная. Животные прекрасно чувствуют себя в зоологических парках, где их кормят и пестуют. Свобода чужда естеству, в том числе человеческому. Если человеку нечего есть, он не станет вопить: «Свободу мне, свободу!» Нет, он будет умолять: «Дайте мне хлеба!» Лишь крезы могут позволить себе роскошь думать о свободе, но и они подневольны своему богатству. Лидеры нации зависят от нации. Тут все взаимосвязано. Не нравился бы Гитлер народу, народ бы его не потерпел. А зачем скидывать правителя, каждому в стране давшего хлеба и зрелищ? Права на свободу – пустой звук! Пф-ф! Глаза, смотрящие в сторону свободы – голодные глаза! Ничего лучше кризиса не излечивает от желания быть свободным, и слава тому, кто заткнул пасти голоду и нищете!

– Вот не ожидал, что англичане завидуют немцам и вместо: «Да здравствует король!» готовы кричать: «Хайль Гитлер!» – съязвил Хаим.

– Мы? Завидуем?! – мистер Дженкинс расхохотался и вытер салфеткой выступившие слезы. – Великобритания – вдумайтесь в само название, друг мой! – великая страна, ее невозможно сравнить ни с какой другой! Британская империя была первой «владычицей морей»! Мы имели свой парламент уже тогда, когда все остальные еще раздумывали, на какой цвет кожи им поменять шкуры… Англичане открыты миру и не впадают в ужас при виде желто-, черно– и краснокожих. Расовый ренессанс невозможен так же, как невозможно представить, что потомки баронов подчинятся потомкам варваров. Хотя кто-то мне говорил, будто фюрер уверен в едином арийском происхождении немцев и англичан… Но мы – гераклы, а не геростраты, и понимаем: нацизм не меньшая угроза для будущего, чем большевизм. С большевиками у нас не может быть ничего общего, «Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись» [25]. Что же касается нацизма и, в частности, Гитлера, то национальный вопрос, конечно, слабая его сторона. Да, он антисемит… Но у кого из нас нет слабостей?

Мария старалась переводить тихо, чтобы разговор не привлек внимания работников и клиентов ресторана, хотя кто-нибудь из них мог знать английский. Она едва поспевала за бойким на язык «потомком баронов», а он все говорил и говорил.

– …однако будьте же справедливы и отдайте ему должное – Германия титаническими шагами идет к прогрессу! Ведь что движет развитием государства, как не экономика?

– Перевооружение вермахта грозит вот-вот подорвать германскую экономику, – возразил Хаим. – Экономика неотделима от политики, а большинство прогрессивных деятелей мира осуждает гитлеровский режим.

Англичанин укоризненно покачал головой.

– Ай-яй-яй! Вам надо выучить английский язык и читать «Таймс»! Фюрера, к вашему сведению, поддерживают министр Иден [26]и драматург Шоу [27], с восторгом отзывается о Гитлере исследователь Гедин [28], а он «ваш», между прочим! Да что я говорю – римский кардинал [29], иерусалимский муфтий [30]– главные сторонники Гитлера! Без одобрения рейха Ватикан теперь и пальцем не шевелит!

В горле мистера Дженкинса опять заклокотал кудахчущий смех.

– Не кто иной, как наш «да здравствует король» Эдуард [31]поднимал руку в «Зиг хайль!» Из его дружбы с Гитлером, возможно, вышел бы толк, если б наш монарх не пожелал жениться так опрометчиво… странный человек!

– Почему – странный?

– Если честно, эта его Уоллис Симпсон отнюдь не красотка. Длинноносая, тонкогубая жердина, два раза замужем! Не свежачок, так сказать! А ведь чем-то угодила, стала герцогиней Виндзорской! Говорят, хороша в постели…

Мария возмущенно замолчала, и мистер Дженкинс, сообразив, что наговорил лишнего, поспешил исправиться:

– Аристократка, умница, леди высокой пробы! Эдуарда можно понять! И все-таки… все-таки он сглупил.

– Он поступил так из-за любви, – тихо сказал Хаим.