Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Ничуть не против. Наоборот, с большим удовольствием. Угощайся, папа, торт просто восхитительный.

– Мм. Как вкусно. Дорогая наша Марта еще ни разу нас не подвела. Удивительно. Должно быть, самая старая повариха во всем Нью-Йорке.

– И самая лучшая, – сказала Мод, облизывая пальцы. – Интересно, как там лондонские близняшки? Что-то они поделывают сейчас?

– Думаю, они в своем репертуаре: сводят родителей с ума. Кстати, я получил письмо от Оливера. Поздравляет тебя с днем рождения. Пишет, что, скорее всего, в следующем месяце приедет в Нью-Йорк. Возможно, вместе с Селией.

– Могли бы и девчонок с собой взять. Вот было бы весело.

– Мод, эти поездки…

– Знаю, папа. Эти поездки совершаются в интересах дела. Но мы могли бы и сами что-нибудь придумать. Я жду не дождусь, когда ваше старшее чудаковатое поколение снова устроит большое семейное торжество, свадьбу или еще что-нибудь.

– Ну, свадьбы – это уже по части вашего поколения.

– Возможно, долго ждать вам не придется, – сказала Мод, целуя отца. – Впереди масса свадеб. Они притаились и ждут своего часа. Когда начинаешь об этом думать…

Венеция смотрела, как Бой Уорвик самозабвенно танцует с Банти Вэланс, и думала: наверное, и она, и Адель ошиблись. Нет у Боя к ней ни малейшего интереса. За все время, что они здесь, он танцевал с нею всего один раз. Чарльстон Боб танцевал с Бэбс Роули, фокстрот – с Аделью, а теперь двигался в очень медленном блэкботтоме с девушкой, с которой познакомился здесь и которую сестры не знали. Может, он забыл, что у них сегодня день рождения?

В это время Бой вернулся за столик, театрально вытирая вспотевший лоб.

– Тяжело мне дался этот танец… Девочки, смотрите, это же Ноэль Кауард. Он потрясающе танцует. Кстати, вы оказались правы, принц сегодня здесь. С Тельмой.

– Меня не волнует, с кем он сегодня, – угрюмо ответила Венеция, однако все равно посмотрела туда, где сидели принц Уэльский и красавица леди Фёрнесс.

– Правда, красивая? – спросила Адель, которая тоже зачарованно глядела на Тельму.

– Не настолько красива, как ты, моя дорогая, – сказал Бой и быстро добавил: – Как вы обе. – Взяв руку каждой из сестер, он поднес их к губам и одновременно поцеловал. – Давайте проверим, смогу ли я танцевать с вами обеими.

Позже, когда оркестр играл вальс, Венеция танцевала с Боем одна, чувствуя его мягкую руку у себя на голой спине. Его теплое тело прижималось к ее телу. Венеция наклонилась к нему; правильнее было бы сказать, привалилась.

– Чудесно, – прошептал Бой ей на ухо. – Просто чудесно. Ты такая красивая, Венеция. Очень красивая. Я тебе серьезно говорю. А в этом платье ты похожа на девушку с рисунка Лепапа [2] . Я тут недавно купил репродукцию.

Венеция знала, кто такой Лепап, и прежде всего, по его изумительным обложкам для журнала «Вог». Пусть близняшки и проводили свои дни в хождении по магазинам, а вечера – на танцах, семья, в которой они выросли, все же сумела вложить в них необходимые знания об искусстве.

– Здорово. У тебя много репродукций Лепапа?

– Много. В моей квартире. Есть и подлинники. Лепап любит рисовать девушек, похожих на тебя. Тебе стоило бы зайти ко мне и посмотреть… Вам обеим, – тут же добавил Бой.

Пауза между предыдущими словами Боя и его последней фразой была почти секундной, но Венеция сразу поняла, что́ он имел в виду. Она сделала глубокий вдох и сказала:

– Ты же знаешь, мы не всегда и не везде ходим вместе с Аделью.

Сказав это, она улыбнулась Бою, а еще через мгновение ужаснулась самой себе. Ведь она только что высказала вполне четкое желание побывать в жилище Боя одна, готовая к тому, что их общение не ограничится исключительно просмотром произведений Лепапа. Едва ли не впервые в жизни она решалась предать свою абсолютную близость и верность Адели.

– Хорошо, – только и произнес Бой Уорвик.

– Что ж, Себастьян, давай рассказывай нам о своем публичном чтении, – попросила Селия. – Должно быть, в зале было не протолкнуться.

Они по-прежнему сидели в столовой, оставшись почти одни. Даже Кита, невзирая на протесты, загнали спать.

– Так оно было, – отозвался Себастьян. – Я очень доволен. Конечно, и вашему издательству польза, – добавил он, улыбаясь Селии. – Знала бы ты, сколько книг я сумел продать за один вечер.

– Великолепно, – произнес Оливер. – Ты хорошо потрудился. Мы можем тобой гордиться, Себастьян. Как всегда. Кстати, а как подвигается твоя работа над пятой книгой «Меридиан времени»? Мы очень… Я хотел сказать… – Оливер вдруг умолк.

– Оливер, вы вправе на меня рассчитывать, – засмеялся Себастьян. – Разве я когда-нибудь вас подводил? Вы получите новую книгу в срок и успеете выпустить ее к Рождеству. Надеюсь, дети ее уже с нетерпением ждут. А в этом году добавятся и несколько сотен новых читателей.

– Конечно. Но сейчас меня волнуют нынешние, – сказал Оливер. – Они становятся старше и теряют интерес к таким книгам.

– Меня это тоже волнует. Но если верить рецензентам и искренности писем, которые к нам приходят, дети растут, а интерес остается. «Меридианы» читают и шестидесятипятилетние «детишки». Первому поколению наших читателей перевалило за десять лет, а кому-то и за двадцать. Возможно, мы сумеем удержать их интерес.

– Будем надеяться, – быстро постучал по деревянной столешнице Оливер.

– Будем, – подхватила Селия. – Но нельзя всерьез уповать на это. Мода приходит и уходит, и издательское дело не исключение. Новые книги Милна пользуются сейчас бешеной популярностью.

– Дорогая, я очень сомневаюсь, что все эти весьма эксцентричные истории и стишки про плюшевого медвежонка [3] могут соперничать с добротными фантастическими романами Себастьяна о парадоксах времени, – мягко сказал Оливер. – Уж поверь такому пугливому издателю, как я.

Селия посмотрела сначала на мужа, затем на Себастьяна, но ее темные глаза оставались непроницаемыми.

– Самоуспокоенность не слишком приятное качество, – заметила она.

– Селия, мы вовсе не страдаем самоуспокоенностью, – возразил ей Себастьян. – Мы просто выражаем осторожный оптимизм. А сейчас я хотел бы еще раз извиниться за свое чудовищное опоздание. И… мне нужно вам кое-что рассказать. Надеюсь, вы порадуетесь за меня.

– Если новость хорошая, то непременно, – произнес Оливер.

Воцарилось молчание. Себастьян встал и начал расхаживать вокруг стола. Супругов Литтон это не удивило. Они прекрасно знали о непоседливости Себастьяна. Писатель не мог долго сидеть нигде, будь то обед, спектакль или поездка в поезде. Везде ему требовалось время от времени вскакивать и двигаться.

– Я… в общем… Новость, конечно, хорошая. Очень хорошая новость. Для меня. – Он порывисто сел и залпом осушил рюмку портвейна. – Я… в общем, дело в том, что я хочу рассказать вам о некоем человеке. О том, с кем познакомился.