Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Еще бы. Скажи поварихе, чтобы приготовила праздничный ланч. До свидания, дорогая. Еще раз прими мои поздравления.

– Спасибо. Я хотела сказать… спасибо за все. До встречи.

Барти положила телефонную трубку и, как всегда бывало в подобных случаях, с грустью подумала о покойной матери. Как бы та порадовалась ее успеху, как гордилась бы ею. Просто гордилась бы, ничего не понимая в том, чему училась Барти. Билли, конечно же, обрадуется. Ему она скажет. А остальным ее родственникам рассказывать не стоит. Не поймут, да им и дела нет до ее успехов.

В такие моменты Барти остро чувствовала, насколько она одинока…

– Представляешь? Она схлопотала диплом первого класса, – объявила Венеция, входя в их гостиную, где Адель красила ногти.

– Шуму теперь будет! Мама уже носится как заведенная. Это она тебе сказала?

– Нет, Кит. Он вне себя от радости. Родители хотят взять нас вечером на праздничный обед.

– Нам что, больше некуда пойти?

– Похоже что так. Как будто сама не знаешь, что все в отъезде? – раздраженно бросила Венеция.

Адель понимала настроение сестры. Бой отправился в круиз по Средиземному морю. Он спрашивал Селию и Оливера, не позволят ли они и Адели отправиться вместе с ним, но те отказались, найдя вескую причину: их дочь некому сопровождать. Венеция заикнулась было, что Бой едет не один, а вместе с матерью и ее нынешним любовником. Селия отмела этот довод с ходу, заявив, что Летиция Уорвик не годится в сопровождающие для кого бы то ни было, а ее нынешний любовник просто жиголо.

– Кочует от одной богатой разведенной женщины к другой. К тому же он макаронник, – добавила Селия, посчитав разговор исчерпанным, а тему полностью закрытой.

В этом году Литтоны сняли виллу на юге Франции несколько позже обычного.

– Дохнуть тут со скуки, – мрачно изрекла Адель. – Никого, кроме наших. Даже Себастьян сюда не приедет. Боже, ну и тоска.

Так оно и случилось. Сейчас, к концу летнего сезона, близняшки изнывали от скуки. Несколько их подруг уже объявили о помолвках, сопроводив объявления в «Татлере» своими фотографиями с задумчиво-рассеянными лицами. А близняшки, настоящие звезды на светском небосклоне, не сделали ничего примечательного, на что рассчитывали сами и их мать.

– Думаю, нам стоит поехать на этот обед. Надо же выказать Барти уважение. Но торчать на ланче я не собираюсь. Хватит с меня этих умных разговоров. Двинулись по магазинам? Пусть довольствуется обществом Кита…

Утро еще продолжалось. В комнату вошел Брансон, и Барти улыбнулась ему.

– Мисс Миллер, вас к телефону.

Ее всегда удивляло это обращение. Прежде слуги называли ее мисс Барти, и это продолжалось до тех пор, пока она не отправилась на учебу в Оксфорд. Затем, благодаря некоему социальному процессу (вероятно, не без вмешательства Селии), она вдруг стала мисс Миллер. Более значимой, более взрослой и в то же время еще более отдаленной от Литтонов.

– Спасибо, Брансон. А кто звонит?

– Мистер Миллер.

Билли? Он никогда ей не звонил.

Барти прошла к телефону, взяла трубку:

– Билли, привет! Что-нибудь случилось?

– Ничего. Просто хотел тебя поздравить. Рад за тебя. Ты это заслужила.

– Ой, Билли, спасибо. А как ты узнал и как…

– Мне сказала леди Бекенхем. Вбежала во двор, вся взволнованная. Велела немедленно идти в дом и позвонить тебе.

– Надо же, Билли. Как она добра. – Глаза Барти наполнились слезами. Она проглотила комок в горле.

– Да, леди Бекенхем действительно добра. Я это знаю лучше других. Во всяком случае, она радовалась, как ребенок. И я тоже очень рад. У тебя прекрасные мозги, Барти, честное слово. Мама тоже была бы рада, правда?

– Да, – ответила Барти. – Она была бы рада.

– Барти, дорогая, это Себастьян звонит. Просто хотел тебя поздравить. Фантастическая новость. Я так горжусь тобой. Не скажу, чтобы у меня на это было хоть малейшее право, но все равно, я просто в восторге.

– Кто вам рассказал?

– Оливер. Утром я заходил в издательство. Вижу, они с Селией сидят и вид у обоих как у котов, которые вдоволь налакались сливок. Можно пригласить тебя на ланч?

– Ланч у нас сегодня дома, – ответила Барти. – Повариха уже вовсю хлопочет. Я бы не хотела ее огорчать. Почему бы и вам к нам не присоединиться?

– Звучит заманчиво. А Ужасницы тоже будут?

– Нет. Собираются куда-то уходить.

– Тогда я, возможно, загляну. Нет, я точно приду. Мне очень хочется тебя видеть.

Писатель пришел около полудня, держа в одной руке большой букет роз, а в другой – бутылку шампанского. Вино он отдал Брансону, а сам подошел к Барти и обнял ее:

– Ты умная, очень умная девочка. Это так здорово. Пандора шлет тебе всю свою любовь.

– Спасибо. Передайте ей и мою любовь. Как она себя чувствует?

– Превосходно. Занята по горло приготовлениями к свадьбе.

– Уол говорил, что ваша свадьба будет в сентябре. И в ее оксфордском домике. Замечательная идея. Мне очень нравится ее жилище.

– Знаю. Мне оно тоже нравится. Но у меня уходит чертова уйма сил, чтобы уговорить Пандору после свадьбы перебраться в Лондон, ко мне. А она хочет остаться там.

– А почему бы вам не переселиться в Оксфорд? – спросила Барти.

– Потому что я люблю свой лондонский дом.

– Тогда почему бы вам обоим не жить на два дома, то здесь, то там?

– О, это чересчур сложно. И потом, где я буду держать свои книги?

– Можно завести одинаковую библиотеку в каждом из домов.

– Ты никак успела пообщаться с Пандорой? – подозрительно покосился на Барти Себастьян.

– Нет, это не мое дело. Но такое решение мне кажется вполне очевидным. А ее домик – он такой миленький.

– Мой не хуже. А теперь пошли откроем шампанское. Кит, привет, дружище. Как поживаешь? Как тебе эта восхитительная девушка, в чьем обществе мы имеем удовольствие находиться? Не правда ли, вдохновляющий пример?

Кит заулыбался, пожал протянутую ему руку, потом обнял писателя. Они души не чаяли друг в друге. Они сели на диван и о чем-то заговорили. Барти смотрела на них и удивлялась: до чего они похожи. У обоих были золотистые волосы, обворожительные улыбки, способные расположить кого угодно. Она очень любила их обоих.

В детстве и потом Барти была почти что влюблена в Себастьяна. Даже сейчас она думала о том, насколько он обаятелен. Сам Себастьян вовсе не был доволен ни своей внешностью, ни выражением лица, считая, что детский писатель так выглядеть не должен. И вправду, он был больше похож на кинозвезду или, в крайнем случае, на поэта-романтика. Его волосы и сейчас сохраняли темно-золотистый цвет, а глаза – чистую синеву. Себастьян был очень пропорционально сложен. Говорили, что он похож на Рудольфа Валентино [4] всем, кроме цвета волос. Себастьян был прекрасным спортсменом. В самом начале 1916 года в траншею, где он находился, попал снаряд. Себастьяна ранило в ногу, и он остался хромым на всю жизнь, однако это лишь прибавило ему шарма. Женщины буквально вешались ему на шею. Даже ММ считала его необычайно обаятельным мужчиной, а близняшки называли его «вгоняющим в обморок» (это было одним из недавних их жаргонных словечек). Единственным, на кого его взгляды не действовали, была Селия. Однажды дочери спросили ее, не кажется ли ей, что Себастьян – самый потрясающий мужчина во всем мире. На это она довольно сердито ответила, что никогда не думала об этом, и добавила, что ее куда больше интересует, сумеет ли он сдать рукопись новой книги в срок или опять безбожно запоздает.