Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Как мамочке повезло, что ты у нее есть.

– А я хочу увидеть папу. Он уже здесь?

– Пока еще нет, – осторожно ответила Венеция. – Но скоро мы обязательно получим от него весточку.

– Вот и хорошо.

По дороге в Лондон Нони укачало, и она, посасывая палец, заснула, свернувшись клубочком на материнских коленях. Адель посмотрела на дочку и улыбнулась:

– Моя маленькая бедняжка. Столько всего пережила за эти дни. Они оба. Еще неизвестно, как это потом на них отразится.

– Почти никак. Дети устойчивее, чем нам кажется.

– Знаю, но все-таки… Теперь она спит, и я могу спокойно рассказывать дальше… Машина «скорой помощи» тоже ехала в Бордо. Мне казалось просто невероятным, что мы едем, причем с большой скоростью. Мне эта скорость показалась большой. Мы доехали за двенадцать часов. За двенадцать часов! Невероятно. Я за это время едва прошла бы двенадцать миль. Итак, мы оказались в Бордо, и вот тут-то я вдруг поняла, что у меня нет никакого плана дальнейших действий. Отправку медсестер в Англию взял на себя военно-морской флот. Уж не знаю, на каком корабле они должны были плыть, но взять меня с собой они никак не могли. Все эти дни для меня главной целью было попасть в Бордо. Что будет дальше – об этом я совсем не думала. И вот я в Бордо. Город кишит желающими покинуть Францию морем. Словом, я попала из одного кошмара в другой. Меня успокаивало то, что у меня была довольно приличная сумма денег. По пути в Бордо я почти ничего не потратила. Я попросила медсестер остановиться в центре города, вылезла и спросила первого встречного, где здесь самый лучший отель. Узнав где, я двинулась прямо туда, вошла с гордо поднятой головой и попросила позвать управляющего. Как говорит наша мама, «порода всегда видна». И я убедилась, что она права. Даже если на тебе невообразимо грязное платье и возле тебя топчутся двое не менее чумазых малышей, порода видна. Я показала управляющему свой паспорт и сказала, что я дочь леди Селии Литтон, а мой дед – герцог Бекенхем. И знаешь, управляющий мне поверил. Кстати, он говорил по-английски. Управляющий разрешил мне позвонить домой. А дальше… дальше не знаю, чем бы все закончилось, если бы не помощь маминого друга, лорда Ардена. Кстати, ты знаешь, что, когда я позвонила вторично, она посоветовала мне обратиться к нему?

– Знаю, – буркнула Венеция. – И меня крайне удивило, что ты это сделала.

– Почему? Потому что он симпатизирует фашистам? Венеция, если бы тебе довелось пройти через ад, через который прошла я, да еще с детьми, ты бы сделала все, что угодно. Да. Все, что угодно. Только бы выжить. Можешь мне верить. Мое путешествие меня этому крепко научило.

– Но ведь он один из близких друзей Мосли. Ты знаешь, как они восторгались Гитлером.

– Знаю. Но в тот момент мне было все равно, во что он верит и кем восторгается. Главным для меня было, что он англичанин и может мне помочь. Это все, о чем я думала в тот момент.

– И что он сделал? Он что, тоже в это время был в Бордо?

– Да. У него там дом… Наверное, теперь надо говорить: «У него там был дом». Там у многих были дома. У Сомерсета Моэма. У Дейзи Феллоуз. Ее считают самой элегантно одевающейся женщиной мира. Герцог и герцогиня Виндзорские тоже владели виллой в Ла-Кроэ. Это уже ближе к Ницце. Кстати, они там устраивали шикарный прием Морису Шевалье… Словом, все тамошние англичане вдруг поняли, что попали в ловушку. Знаешь, они обратились к английскому правительству с просьбой прислать за ними военный корабль. Нет, ты представляешь? Естественно, им отказали. А лорд Арден вполне приятный человек. Должна сказать, он до сих пор обожает нашу маму. Он как раз собирался на следующий день отплывать в Англию. Обещал сделать все, что в его силах, но предупредил, что судно чудовищно переполнено. Все корабли были чудовищно переполнены. Несколько английских журналистов даже пытались купить себе небольшое судно. Лорд Арден пригласил меня на обед. Я сказала, что у меня на руках двое малолетних детей. Он предложил привести детей к нему домой, где за ними присмотрят. Словом, я приняла его приглашение и отправилась на Кур-де-л’Интенданс. Это что-то вроде лондонской Бонд-стрит. Зашла в магазин. Кстати, там все магазины продолжают торговать. Модная одежда, духи, шоколад. Все, что душе угодно. Это был еще один мираж. Мне не верилось, что такое возможно. Совсем недавно я видела, как люди дерутся из-за кружки воды. Короче говоря, я спустила почти все свои денежки и купила самое красивое платье, новые туфли, а потом отправилась в дом лорда Ардена. Я приняла ванну и отмыла детей. Боже, я уже начала забывать о существовании горячей воды. Потом я нарядилась, и мы поехали на обед. Должна тебе сказать, все это проходило как в тумане. Я и сейчас не верю, что это было со мной. Обедали мы в ресторане «Ле Шапон Фин». Бордоский вариант «Максима». Лорд Арден сказал, что пригласил капитана судна выпить с нами. И мы втроем очень мило посидели.

Венеция издала нечленораздельный звук и недоверчиво посмотрела на сестру.

– Словом, посидели. Вид у этого капитана был отвратительный. Сам он заискивающий, подобострастный. Без конца целовал мне руку и говорил пошлые комплименты. И бубнил, что очень сожалеет, но никак не может взять нас троих. На корабле совсем не осталось свободных мест.

– И почему же он все-таки вас взял?

– Я переспала с ним, – сказала Адель.

Каюту третьего класса, рассчитанную на двоих, ей пришлось делить еще с пятью пассажирами. Спали по очереди. Сама Адель спала на полу, чтобы в ее очередь койка досталась детям. Вообще же, она старалась почаще уводить детей из каюты, делая это для их блага и блага своих соседей по каюте.

Денег на билет уже не было, и за нее заплатил лорд Арден. Адель пообещала вернуть деньги.

– Я бы их ни за что не взял, – сказал он и щелкнул пальцами, смахивая воображаемые пылинки со своего безупречно сшитого полотняного костюма.

Даже в его каюте были еще двое пассажиров, и к концу плавания его костюм выглядел уже не так безупречно.

Их корабль покинул Францию в числе последних. Плавание длилось девять дней и казалось бесконечным. Корабль плыл не по прямой, а лавировал, постепенно приближаясь к берегам Англии. Поначалу все боялись налетов и мин, но потом пассажирами овладело ложное чувство безопасности. Адель и лорд Арден помногу беседовали. Когда светило солнце, они сидели на палубе, а когда погода была не столь благоприятной, уходили в один из переполненных корабельных баров, где вскоре не осталось практически никакой выпивки. В разговорах оба тщательно избегали серьезных тем. Сплетничали об общих друзьях, говорили о Селии, о том, как выглядел Париж, когда Адель оттуда уезжала, и о Лондоне в начале весны, когда его покинул лорд Арден. Он был обаятельным, внимательным, остроумным собеседником. Адель понимала, почему мать так им восхищалась. Они ни разу не упомянули имени Освальда Мосли. Ни слова не было сказано о том, что Мосли поместили в тюрьму Брикстон, а леди Мосли – в Холлоуэй. Лорд Арден не выразил ни малейшего удивления по поводу того, что Адель с детьми все-таки взяли на борт. По ее мнению, он видел, в каком отчаянном положении она оказалась, и, наверное, догадывался, что она готова на все, только бы добиться желаемого.