Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Я сейчас себя чувствую как наша армия на пляжах Дюнкерка, – призналась она Венеции. – Ждешь корабля, а его нет и нет. Стоило ли биться за освобождение от налога с покупок, чтобы выпускать эту напыщенную чепуху? – Селия вздохнула и раздраженно отодвинула гранки нового издания биографии королевы Анны. – Людям нужно совсем не это. И не помпезная политическая болтовня, которая так нравится Оливеру. Нам нужна популярная литература. Побольше таких книг, как «Ребекка» и «Сын мой, сын мой». Я не поклонница натуралистических романов вроде «Гроздьев гнева», но нам и такая вещь не помешала бы. Кстати, ты его читала? По глазам вижу, что нет.

– Мама, я не могу читать все подряд. Зато «Ребекку» я читала, и мне понравилось.

– Прекрасный роман. Как я жалею, что Дафна дю Морье не печаталась у нас. А ведь когда-то она предлагала нам свои романы для публикации. Твой отец и слышать не захотел. Лучше не вспоминать. Сейчас главная забота «Макмиллана» – найти бумагу для нового тиража «Унесенных ветром». А Оливер чуть ли не с пеной у рта утверждает, что людям не нужна «подобная дешевка»…

– Очень даже нужна, – сказала Венеция. – Нам нужен английский вариант «Унесенных ветром».

– Сюжет не слишком стыкуется с английской жизнью, но согласна. Нечто в этом роде нам не помешало бы. Если мы не выпустим, пользуясь жаргоном американцев, бестселлер, дела у «Литтонс» будут очень и очень плохи. Уровень продаж ни к черту не годится.

Найти такой роман им неожиданно помогла немецкая бомба, упавшая на дом, где находилась любимая парикмахерская Венеции.

– Это ужас какой-то, – чуть не плача, сказала Венеция, появившись в издательстве. – Ты только взгляни на мои волосы. Не волосы, а ежовые иглы, как у тех ежей, что наш дед запекает в глине. Ну и видок у меня! Пузо – словно неразорвавшаяся немецкая бомба, на голове – черт-те что, а мне ехать на обед, который Кристина Фойл устраивает в честь Гая Уорсли. Да она же меня мигом выставит за дверь.

– За дверь она тебя, конечно, не выставит, – возразила Селия. – А что касается твоих волос… Кстати, а почему бы тебе не сходить к Элизабет Арден? Там делают неплохие прически. Заодно и маникюр сделаешь. Твоим ногтям это не помешает. Съезди туда. Сразу почувствуешь себя лучше.

В парикмахерской мисс Арден было довольно людно. Венеции пришлось почти час дожидаться своей очереди. Она сидела, читая в «Воге» статью о гостеприимстве военного времени, когда гостям «куда уместнее предложить горячую ванну, чем рюмку джина». Потом ей показалось, что кто-то усиленно пытается привлечь ее внимание. Венеция сделала вид, что не замечает. Она была не в том настроении, чтобы вести светские беседы.

– Простите, вы Венеция? Венеция Уорвик? Возможно, вы меня не помните. В свое время я была знакома с вашей сестрой. Я работала в журнале «Стайл».

Венеции не оставалось иного, как вежливо улыбнуться:

– Вы не ошиблись. Это я.

– Я так и думала. Как поживает Адель? Я слышала, она благополучно вернулась в Англию. А ее бедняга-муж остался в Париже. Это так кошмарно. Кстати, если она выразит желание поработать…

– Очень сомневаюсь, что у нее в данный момент есть такое желание, – подбирая слова, сказала Венеция. – Сейчас она вместе с детьми живет за городом.

– Как ей повезло! Жаль, что я не могу покинуть Лондон. Но кому-то приходится работать.

– Да, – согласилась Венеция.

Поскольку женщина держалась с ней очень учтиво, было бы невежливо ограничиваться односложными ответами.

– Простите, я что-то не помню вашего имени.

– Люси. Люси Гэлбрейт.

Теперь Венеция вспомнила. Эта женщина была замужем за неким Тимом Гэлбрейтом, с которым потом шумно и мучительно разводилась. Причиной развода было то, что Тим увлекся сестрой Люси.

– Теперь я вас вспомнила.

– Простите, что докучаю вам разговорами. Я сама не люблю, когда мне мешают читать в парикмахерских. Просто я подумала… Простите мою дерзость… Словом, у меня есть замысел романа.

– Да? – Венеция попыталась подражать матери, которая потрясающе умела произносить это «да» с оттенком вежливой холодности. – Как интересно.

– На самом деле у меня есть больше чем замысел. Я уже написала половину. Признаюсь вам честно: я просто устала быть редактором отдела моды. Мне всегда казалось, что я способна на большее. А к вам обратилась лишь потому, что ваша семья занимается издательским делом. Быть может, вы согласитесь взглянуть на мое детище?

– Сейчас это несколько затруднительно, – ответила Венеция. – Наши издательские возможности пугающе ограниченны. Вы же знаете о лимитах на бумагу и… – Венеция не договорила. У нее вдруг мелькнула мысль: что, если она сейчас отбрыкивается от нового варианта «Унесенных ветром»?

– Скажите, а он о чем, ваш роман?

– Мне думается, он подходит под категорию развлекательной литературы. Возможно, вы со мной не согласитесь. Это воспоминания служанки об очень знатной семье, в которой ей довелось служить.

– Но ведь вы, кажется, говорили, что написали роман.

– Да. Это вымышленные воспоминания, потому они и читаются легко и весело. Моя героиня – камеристка герцогини. Невероятно знатной герцогини. Думаю, они все невероятно знатные, эти герцогини. У меня она названа герцогиней Уилтширской. Она младшая фрейлина королевы Александры. Она знала королеву Викторию, ездила на загородные торжества с Александрой. Конечно же, она знакома и с королевой Марией. Но все это подается глазами служанки. Параллельно мы узнаем и ее историю: невероятно романтическую и печальную. В романе полно патриотических рассуждений о королевской семье. Вы же знаете, людям это нравится. Особенно сейчас.

– Согласна.

– Повествование камеристки переплетается с разного рода интригующими слухами, сплетнями и историческими событиями. Например, герцогиня едва не отправилась в плавание на «Титанике».

– Кстати, моя мама тоже едва не отправилась в плавание на «Титанике», – сказала Венеция.

– Что вы говорите! Какое счастье, что ваша мама не осуществила свой замысел… А еще в моем романе есть сюжетная линия, связанная с миссис Кеппел [76] . Само собой, не обойдена и Первая мировая война. Я думала, на каком историческом отрезке мне закончить роман. Скорее всего, я коснусь отречения Эдуарда Восьмого, а закончу нашими днями, когда замечательные король и королева каждый день ходят по улицам разбомбленного Ист-Энда и говорят, как они рады, что их резиденцию тоже бомбят… И как вам сюжет?

Суждения Венеции о достоинствах литературных произведений отличались предельной простотой: роман считался хорошим, если ей хотелось его прочитать. Этот роман она прочла бы с удовольствием.

– Я такие вопросы сама не решаю. Вам обязательно нужно переговорить с моей мамой, – ответила она Люси.